Каторжник - стр. 9
– Господин офицер, а может спросить кого из арестантов, – небось есть тут кузнец аль подмастерье какой, что сможет подсобить с кандалами? – громко выдал я.
Унтер Палицын уставился на меня своими оловянными глазами.
– А ты откель, такой прыткой? Деревня-деревней, а туда же – «подсобить»! Тьфу! Ты сам-то с металлом работать могёшь?
– А то нет? Что там уметь-та? – с искренним изумлением спросил я.
Как я уже успел заметить, работа была совсем несложная – просто выбить заклёпку ударом молотка по керну. И, повысив голос, чтобы перекричать ропот арестантской команды, воскликнул:
– А есть тут кузнец?
– Тит вон, говаривал, что ковалем был! – тотчас послышалось откуда-то из заднего ряда.
– Энто кто тут такой?
– Да вон он, вон! – зашумели арестанты, указывая на высокого, молчаливого бугая. Он, пожалуй, один из всех нас не возмущался и не кричал, просто тихонько стоя в своём арестантском халате и наивно хлопая задумчивыми, как у молодого бычка, глазами с белёсыми ресницами и веснушками на веках. Да и был он молод, на вид едва двадцать лет не больше.
– Не положено! – грозно повышая голос, прокричал Палицын, пытаясь, видать, утихомирить наш гомон, но тут вдруг солдаты, до того довольно расслабленно внимавшие возмущению колодников и даже, вроде бы, сочувствующие нам, начали шикать и колотить людей – кто прикладами, а кто ножнами от тесаков. Оказалось, на крики в барак зашёл наш конвойный офицер и комендант этапного острога – лысоватый толстяк в накинутом прямо на рубашку тулупе.
По тому, как вытянулись солдаты и затихли арестанты, тотчас же стало ясно – офицер здесь это царь и бог, и зависит от него очень многое, возможно, и сама жизнь арестанта.
– Отчего же не топлена печь? – удивлённо спросил наш офицер, указывая на стоящую прямо посреди барака приличного вида голландку.
– Дурно сложена, дымит! – скривившись, как от зубной боли, произнёс комендант.
– Ну, подышали бы колодники дымом. От этого никто еще не умирал. А вот как кто замёрзнет – вот это будет штука! Распорядитесь выдать дров!
– Ну это решительно невозможно! Тут всё в дыму будет. И истопник-то спит давно, и дров некому принести…
Комендант явственно включил дурака и совершенно не желал тратить дров на обогрев наших замерших тел.
Тут и решился вновь выступить, благо стоял как раз с самого краю, на видном месте.
– Ваше высокоблагородие, господин офицер! Не дайте нам тут погибнуть совсем, извольте разрешить подсобить мастеровому, снять наше железо! Вон у нас кузнец есть, пусть поработает на благо! А дрова принести – это тоже сможем, вон уже раскованные, лишь дайте солдат сопроводить до поленницы и обратно! – Влез я.
Не успел я договорить, как унтер Палицын, громыхая подкованными сапогами, вплотную подошёл ко мне и замахнулся с очевидным желанием врезать по уху.
– Это кто тут смелый такой?
– Погоди, – поморщившись, негромко произнёс офицер, и унтер, как простой солдат, вытянулся по стойке смирно.
– Расковать вот этого и вот этого, – негромко и как будто устало произнёс офицер. – Ему – он показал на кузнеца – дать молоток и керн для работы, а этот, – и он ткнул в меня, – говорливый, пусть возьмёт себе еще двоих и притащит дрова с дровяного склада по указанию Николая Карловича – он кивнул в сторону коменданта.
Арестанты радостно зашумели.