Каторжник - стр. 20
– В смысле? – поразился я. – Вот так, за деньги, снять кандалы?
Глава 5
– Ну да! А что бы и нет-то? Дашь, значит, две копейки конвоирам, оне с тебя их на цельный день и сымут! Конечно, за тобою, бескандальным, надобен будет особливый присмотр. Приставят к тебе, значится, солдатика, чтоб ты без кандалов-то не сбежал, ему те две копейки и пойдут, за беспокойство-то!
– Понятно. А что еще?
– За пятак к бабам пустят, – ощерился Фомич.
Гм и тут я задумался. Несмотря на самые суровые испытания, я поглядывал на особо симпатичных каторжниц. Ну, а чего тело теперь молодое, позывы естественны.
– Ну, конечно, энто дело такое, – неопределённо покрутил он наполовину бритой головой – пустют то тебя пустют, но в женской барак – не возьмут.
– И зачем всё это тогда?
– Ну, как-то устроитьси можно. Скажем, сняли с тебя кандалы, ну, идёшь ты на этапе с ими рядом, с женским-то полом, знакомишьси, сговариваешьси, ну а на привале даешь, значит, пятак конвоиру, да и идёте себе с любезной тебе молодкою в кусты!
– Дак это… Привалы-то короткие! – скривился я.
– Ну так, сударик-да-соколик, энто уж тебе надобно успевать!
Нда… Непритязательный тут народ, миловаться среди придорожных ёлок, да ещё и в условиях жёсткого цейтнота и на снегу!
– Так, ну а еще что можно тут за деньги? – поинтересовался я.
Фомич усмехнулся.
– Ну, ежели целковый наберёшь, так можешь другие кандалы себе купить, легкия…
– Чего? – у меня от удивления аж бровь дернулась, и я окончательно охренел. Покупать себе кандалы? Да еще и за целый рубль? Да что тут за порядки такие? Купи продай какой-то!
Фомич, видя мои сомнения, сокрушённо покачал головой.
– Ээх, сударик-да-соколик, не знаешь ты жизни-то! Тебе эти железки до самой Сибири переть, такую тягу. Подумай-ко, есть ли разница тебе – полпуда на себе переть, двадцать фунтов то бишь, или, скажем, всего шесть?
Чуть меньше трех килограмм быстренько перевел я для себя в привычные меры.
– Ух ты! – не удержался я от возгласа изумления. – Это такая разница?! Вот же ж… …
– Ты, сударик-да-соколик, такими словами тут не разбрасывайсси! – обиделся Фомич. – Тут за лишнее слово язык-та вмиг могут подрезать!
– Да, извини! – сконфуженно произнёс я.
Действительно, в мужском коллективе, что в армейском, что в тюремном, за словами надо следить. Забыл я это, расслабился на гражданке…
– Так, ну и что там с кандалами? Где их взять-то, «лёгкие»?
– Тут, дело такое: есть кандалы старого обрахзца, их наш брат таскает ищщо со времен государыни Екатерины, а есть новые, «газовские» – вот оне-то лёгкие, как пух! И вот, выходит так, что старые-то нам забесплатно выдают, а ежели хочешь идтить на всех кондициях, с газовскими кандалами – то надобно конвой-то ува́жить!
Услышав такое, я только скривился. Коррупция, мать её! И в моём времени, и за сто пятьдесят лет до этого – всё было одинаково, ничего не меняется… Только здесь она возведена была на какую-то прям недосягаемую высоту.
– Наверно дело хорошее, только где же го взять, целковый-то? – хмыкнул я задумчиво.
– Да я вас умоляю! Это сущие гроши, честное благородное слово! – раздался вдруг над ухом голос с характерным еврейским выговором.
Я покосился назад и глянул на одного из новеньких, что в Нижегородском остроге к нашей арестантской партии добавили еще и нижегородских каторжников. Соответственно, в Казани, Перми и в Екатеринбурге нам еще подкинут местных, и таким образом среди нас появились незнакомые лица.