Каторжник - стр. 16

– Вольдемар! – воскликнула барышня и бросилась Левицкому на шею.

Корнет обнял ее, и они что-то быстро и бурно начали обсуждать на французском.

«О, как. Интересно, а я их пойму? Сильно ли мой французский отличается от их» – мелькнуло у меня в голове.

Я шваркая своею лопатою по плацу, приближался к ним всё ближе, что, впрочем, нисколько не смущало молодых людей. Разумеется, они считали, что никто из этих скотов в серых халатах не может знать здесь французского. Конечно, они были бы правы, не будь тут меня. Но, я то здесь!

Я стоял перед облупленным зданием вербовочного пункта в тихом квартале Марселя. В голове гудело, тело ныло от усталости, а в душе было странное чувство – не то надежда, не то обречённость.

Простояв пару минут разглядывая здание, я наконец решился и открыв дверь шагнул вперед.

Внутри пахло потом, табаком и чем-то ещё, едва уловимым, но тревожным. С потолка лениво спускался сизый дым, запах был резкий, терпкий, от дешёвых сигарет «Gitanes». За столом сидели двое мужчин в простых серых рубашках. Один – пожилой, с седыми висками, другой моложе, с насмешливыми глазами. Они молча разглядывали меня.

– Nom? – донеслось от молодого.

– Не понимаю, – только и развел я руками.

– Имя? – спросил седой, с сильным акцентом.

– Сергей, – ответил я, сглотнув. – Сергеевич Курильский.

Седой усмехнулся, стряхнул пепел в стоявшую рядом пепельницу в форме гильзы:

– Ты хочешь служить в Легионе? Тогда можешь забыть своё старое имя и начинать придумывать себе новое!

Я кивнул.

– Пять лет. Жизнь, дисциплина, братство. Мы не спрашиваем о прошлом, не требуем объяснений. Ты будешь жить среди таких же, как ты, мужчин без прошлого, но с будущим. Взамен – всё, что даёт Легион. Французский паспорт. Честь. Шанс начать всё заново.

Пожилой посмотрел на меня внимательно:

– Россия? Украина? Польша?

– Россия.

– Жарковато для парня из такой холодной страны! – затянувшись сигаретой, философски заметил он. – Выдержишь? Там некому жаловаться! За этим порогом тебя ждёт пыль, кровь, жар Африки, духота джунглей и иссушающие ветры Корсики. Сейчас мы набираем людей во второй иностранный пехотный полк, его батальоны сейчас дислоцированы в Чаде. Пустыни, горы… и война, о которой не принято говорить. Но зато ты увидишь мир. Легион пройдёт через твою кровь, через твои кости. Ты станешь другим. Французский знаешь?

Я пожал плечами.

– Немного.

Вербовщик окинул меня внимательным, цепким взглядом.

– Формально ты должен знать его хорошо, чтобы служить в Легионе. Но на самом деле, я вижу, ты парень сообразительный, не то что эти макаки, что приходят к нам последнее время. Выучишь! Жалованье небольшое, но кто сюда идёт ради денег? Через пять лет – гражданство.

Ручка дрожала в пальцах, когда я подписал. В тот момент я не знал, что жду впереди. Только одно было ясно: назад дороги больше нет.

В Легионе я оттрубил пять лет. Чад, Мали, ЦАР – всё, как положено. Чернокожих обезьян действительно оказалось многовато, а жалованье – маловато, и контракта на второй срок я не подписал. Впрочем, когда моя пятилетка закончилась, я уже точно знал, чем буду заниматься…

Воспоминания растаяли в серебристой дымке, вернув меня из жаркой Африки в морозную русскую реальность, с каретами, крепостными стенами, и этими двумя аристократами.