Капли Персиковой реки - стр. 5
Вдруг сточная дыра схватила ее за руку, течение слизи подтолкнуло и унесло с собой в тесную трубу. Неведомая сила толкала в пятки, эта инертность придавала небольшое, но хоть какое-то ускорение. Стены трубы напоминали на ощупь сырое и теплое мясо, густо смазанное жидким вазелином. Неожиданно, кишка закончилась, провалилась вниз и потянулась в обратную сторону…
Ася падала и карабкалась вверх по мягкому тоннелю. Глаз невозможно было открыть, да и не имело смысла. Все ее тело было в омерзительной и скользкой субстанции. Иногда стенки «мяса» вздрагивали и толчками, как бы подгоняли ее. Неизвестно куда…
Все закончилось внезапно. Снова она провалилась, но не в очередной изгиб кишки, а в какой-то колодец, наполненный вязкой массой. Ее погружение длилось недолго, прошла сквозь густоту и шлепнулась на дно. Масса почему-то осталась на стенках, не накрыла собой, отпустила. Ася наконец-то почувствовала свободу. Руки, ноги шевелились, но глаза все также ничего не видели. Невыносимая вонь вызывала судороги и блевотные спазмы. Она сидела по-турецки в какой-то колбе из морщинистой резины и плакала.
– Это никакой ни сон. Проклятый псих…
От слез была хоть какая-то польза, она умыла ими лицо. Неожиданно, ее пальцы нащупали бугристые складки на дне «колбы». Складки эти располагались в форме звезды. Что-то подсказывало, что это свобода. Еще немного, еще чуть-чуть и она найдет выход. Так и случилось, ее ладонь нырнула в упругую, влажную щель. Словно крот, Ася головой вперед полезла в отверстие, раздвигая телесные бугры и папилломы…
Наконец, она освободилась, вывалилась на твердую плоскость, захлебнулась воздухом. Сфинктер, выдавив ее, схлопнулся и исчез в потолочном мраке…
Абсолютно голая, вымазанная жирным слоем омерзительной коросты, она оказалась на какой-то сцене. В обручальных кольцах софитов, на краю сцены стоял блестящий двухрядный синтезатор…
Вытянув руки, бросилась к нему, к своей мечте. Но, руки не понадобились, синтезатор сам заиграл, подчиняясь ее воле. Но, это было неправильно, мысль не поспевала за вдохновением. И вдруг, она заорала в невыразимом ужасе:
– Нет!
Гнусная ведьма лабала на инструменте, опустив голову так низко, что казалось, что эта тварь играет носом. Перекрученные пальцы скакали по клавишам, костлявые локти торчали в разные стороны…
И музыка стала какой-то невыносимой. Выскочили еще старухи, они распахивали кошмарные зонтики, пытаясь столкнуть Асю со сцены в чернильную бездну. Лица их переливались неимоверными гримасами. Мохнатые, как паучьи жвала, зонты окружили со всех сторон…
– А-а-а!!!
Она закричала, вынырнула из сновидения, распахнула глаза. Руки беспомощно хлестали пустоту…
– Я ослепла!
– Тише ты!
– Рустик! Где мы?
– Внутри. Только он еще спит.
– Кто он?! Я ничего не чувствую и не вижу!
Внезапно, едва слышно, раздались завораживающие, потусторонние звуки. Они повторились несколько раз, будто позывные. Что-то сказал серьезный женский голос, и заиграла торжественная мелодия.
– А, так это радио, гимн Советского Союза. Шесть утра, значит, – пояснил Рустик и выругался, – черт подери, это прошлое, двадцатый век.
– И что?!
– Ничего…
– Ты меня не бросишь?!
– Я же держу тебя за руку.
Сначала они увидели белый потолок. Промелькнуло голубое небо в окне и стопка книг на подоконнике. Потом стены с обоями в цветочек, из мебели только кровать, стол и стул. Все мелькало – человек одевался…