Каменная сладость прощения - стр. 19
Джейд садится на траву и обхватывает колени руками:
– Ханнабель, ты даже не представляешь.
Я тоже сажусь на траву, пропуская бегущего мужчину.
– В чем дело?
– Более двадцати пяти лет меня преследует эта ложь, смердит, как головка вонючего сыра. С того момента, как папе поставили диагноз, эта боль пожирает меня изнутри.
Джейд выпрямляется и смотрит вдаль, словно пытаясь избавиться от черных мыслей. Проклятые камни! Вместо того чтобы дарить успокоение, они приносят одни несчастья.
– Мне исполнялось шестнадцать, и родители решили устроить мне вечеринку. По-моему, папа волновался больше остальных. Он хотел, чтобы все было идеально. Решил сделать ремонт в комнате отдыха в цокольном этаже: покрасить стены, купить новую мебель и прочее. Я тогда заявила, что хочу белый ковер, и он согласился. – Она смотрит на меня и улыбается. – Представляешь? Белый ковер в цокольном этаже? Ко мне в гости пришли пятнадцать девчонок. О-о, мы были помешаны на парнях! Поэтому, когда в дверь патио постучала толпа ребят с вишневой водкой и каким-то жутким красным вином, мы их, конечно, впустили. Я была в ужасе. Если родители спустятся и увидят, что мы выпиваем, то сдерут с меня кожу живьем. Но, слава богу, они уже собирались спать и смотрели у себя по телику «сорок восемь часов». Они мне доверяли. К полуночи моя подружка Эрика Уильямс напилась как свинья. Ее рвало. Повсюду. В том числе и на белый ковер.
– О боже! И что ты сделала?
– Изо всех сил пыталась его оттереть, но пятно так и осталось. На следующее утро папа спустился и увидел его. Я сказала ему правду: «Эрике стало плохо». – «Она пила?» – спросил он. Я посмотрела ему в глаза: «Нет, папочка». – Голос Джейд дрожит, и я обнимаю ее за плечи:
– Джейд, это ерунда. Забудь. Ты была ребенком.
– Отец много лет возвращался к этой истории, Ханна. Даже в день моего тридцатилетия он спросил: «Джейд, Эрика выпила в тот день, когда вы отмечали твое шестнадцатилетие?» И как всегда, я ответила: «Нет, папа».
– Может, тогда пришло время признаться. Отдай ему Камень прощения. Я уверена, что ложь терзает тебя гораздо сильнее, чем твоего отца правда.
Она качает головой:
– Слишком поздно. У него метастазы по всему организму. Правда его убьет.
Мы с Джейд заканчиваем последний круг, когда звонит Дороти. Ее голос уже давно не звучал так бодро.
– Не могла бы ты навестить меня днем, дорогая?
Дороти обычно никогда не просит меня приехать. Напротив, она постоянно твердит, что мне незачем бывать у нее так часто.
– С радостью, – отвечаю я. – У тебя все хорошо?
– Замечательно! И привези, пожалуйста, полдюжины тех мешочков для камней, которые продают в «Майклсе».
О господи! Опять эти Камни прощения.
– Дороти, ты не приняла от меня камень, значит тебе нет смысла замыкать этот дурацкий Круг всепрощения.
– Полдюжины, – настаивает она, – для начала.
Следовало этого ожидать. Дороти обожает отправлять письма по цепочке и участвовать во всяких таких штуках. Она наверняка не упустит возможности приобщиться к новой забаве вроде Камней прощения. Независимо от того, найдет ли она для себя оправдание в получении этих камней, она продолжит Круг всепрощения.
– Хорошо, но по правилам нужно отправить одно письмо с просьбой о прощении, а не полдюжины.
– Полагаешь, за семьдесят шесть лет я обидела только одного человека? Разве ты не знаешь, что в душе мы все глубоко страдаем от чувства вины? В этом притягательность этих камешков. Они позволяют нам – или даже обязывают – быть уязвимыми.