Как жить с французом? - стр. 36

Хотя мы молча друг другу симпатизировали, с Мийе-папой взаимопонимания добиться было нелегко. Он родом из Лангедока, а там говорят со скоростью строчащего пулемета, умалчивая о существовании половины согласных в слове. Зато я прекрасно понимала его богатую жестикуляцию. Однажды утром он, столкнувшись со мной на кухне, сделал щипающий жест в воздухе и сказал что-то про морковку.

– Нет, спасибо, – ответила я, – мы недавно позавтракали.

Он замотал головой, пряча улыбку.

– Тэ швё, – щипал он себя за коротко стриженый ежик, – сон комм унь карот.

Иными словами, волосы у меня цвета моркови. Какое после этого взаимопонимание… Хна с кефиром? Больше никогда!

Единственным членом семьи, с которым я вела продолжительные связные беседы, не опасаясь попасть впросак, стала собачка Юла. С людьми же интеллект пребывал в режиме оффлайн, я старалась молчать и выглядела почти предметом сервировки. Чтобы не чувствовать себя совсем никчемной, я как одержимая мыла посуду. После обеда из пяти блюд её было предостаточно. Сразу после ужина я подрывалась на кухню и решительно брала инициативу – читай, губку с моющим средством – в свои руки, отмахиваясь от хозяйских возражений бодрыми заверениями: «Да что вы, я обожаю мыть посуду! Это практически мое хобби!». В последний день я заметила, как мама Мийе выгружает тарелки из посудомоечной машины. Она перехватила мой изумленный взгляд.

– Да, знаешь, так экономней, воды расходуется меньше. Но мы думали, раз тебе так нравится, не будем мешать.

После Юлы, с Беатрис у нас было наилучшее взаимопонимание. Гийом объясняет это тем, что она родом из Эльзаса, а там говорят очень ме-ед-лен-но. Почти как эстонцы. Я же склонна объяснять это женской солидарностью. Иначе как бы она в полминуты разгадала пантомиму «Не найдется ли у вас жидкости для снятия лака?!». Уверена, любой мужчина в ответ на мои энергичные заламывания пальцев предложил бы никчемный йод. Да и чего ждать от мужчин, если они не могут угадать «жарко» в «кошке».

Расставались мы, конечно, большими друзьями. Я сделала вывод, важный для всех девушек на выданье: ничто так не располагает к вам его родственников, как смущенная улыбка и молчание. Видно, судьба очень хотела выдать меня замуж, раз искусственно помещала в такие условия, где я, говорливая и язвительная, могу только молчать и улыбаться.

А цветки кабачка оказались до обидного неромантичным блюдом: по сути, они лишь красивый предлог для кляра из яйца и муки.

Без особых на то оснований я всегда была уверена, что выйду замуж за богатого человека. Поэтому когда я отперла ключом, только что полученным у домоправительницы мадам Лопез, дверь квартиры Гийома, я сразу поняла, что отношения наши – ненадолго. Точнее, что они уже затянулись.

Проход загораживала хлипкая этажерка, нагруженная банками с крупой и коробками с порошковым картофельным пюре. Сразу налево была кухня… площадью два квадратных метра, из них полтора занимали стиральная машина, раковина и покосившиеся фанерные стеллажи с провиантом на случай войны – макаронами, мукой, консервами. На полу – горка мусорных пакетов и батарея пустых бутылок. Здесь не попеть песен под гитару, не почаевничать с подругой. Холодильник занимал почётное место в гостиной: белым бочком он прижимался к маленькому телевизору, балансирующему на кривоногой табуретке. В нише встроенного шкафа, из которого для экономии пространства вынули двери и полки, переплелись розетками десятки проводов, разбегающихся от удлинителя в разные углы квартиры. Большую часть гостиной занимала раскладная сушка для белья. А за ней, в углу комнаты стояла совершенно независимо от стены чугунная батарея.