Как целует хулиган - стр. 9

«Удача» — злачное местечко, здесь ещё и два – три года назад шоу с ментами случались с завидной регулярностью. Кто из посетителей залётный и попал в кутерьму случайно — те в шоке, конечно, а вот те, кто ходили сюда специально над ментами куражиться — знают, что делать!

На улице народ как потревоженные тараканы разбегался во все стороны. Кому везло меньше — тех ловили и тащили к автозаку, кому больше — отбегали подальше и, улюлюкая в адреналиновом угаре, шли тусить куда-нибудь ещё. Данила, держась в тени кустов, взял направление за «Удачу», и уже благополучно скрылся в тени арки, когда увидел Маринку. Она визжала и вырывалась, наощупь расцарапывая менту рожу, а он, со спины удушая захватом за шею, волок её к центральному входу, туда, где стоял переполненный автозак.

— Эу, руки от неё убрал! — на ходу стаскивая с себя футболку и наматывая её на голову, чтобы спрятать лицо, крикнул Данила. — Я тебе говорю, волчара!

...Отбежали всего на пару дворов, когда Маринку вдруг накрыла истерика. Хохотала, как сумасшедшая, так что ноги бессильно подгибались. Глядя на неё, заржал и Данила, но он, в отличие от неё, понимал, чем чревато промедление. В этот раз искать будут глобально. Поэтому просто перекинул её через плечо и побежал дальше. Но ещё через пару кварталов она вдруг замолотила его по спине:

— Пусти! Пусти, говорю, тошнит!

Прислонилась спиной к дереву, вытянула шею, дыша часто и глубоко. Отпустило.

— Пойдём, — снова потянул её за собой Данила.

А Маринка хрюкнула и зашлась в новом приступе смеха.

— Да не могу я, у меня это... Авария! — и вдруг высоко махнула ногой. Из-под коротенькой юбочки сверкнули трусики. Белые.

Данила перехватил её ногу за щиколотку, положил себе на плечо. Легко. Вообще без усилий. Сглотнул, представив, как эту растяжку можно бы применить в деле... а потом дошло, что Маринка всего лишь показывает ему босоножек с отломившимся каблуком.

— Отремонтируешь, пойду!

— Куда пойдёшь? — поглаживая гладкую голень, глупо спросил он, и сделал полшага навстречу. Бедро на плече упруго напряглось, но поддалось, поднимаясь ещё выше. Резиновая, блин. Так, наверняка, и вплотную подойти можно, вжать в дерево и...  Кирей как-то хвастался, была у него одна такая. Низ живота резко скрутило от предвкушения.

— Да пофиг, если честно, — вздохнула Маринка. — Домой мне до утра всё равно нельзя, а больше некуда. И вообще... — лицо её вдруг мгновенно стало злым. — Я теперь свободная, что хочу, то и делаю! Так что, можно даже к тебе. Пофиг!

— У тебя что-то случилось?

— Не твоё дело! — огрызнулась она и утёрла скользнувшую по щеке слезу. — Так что, отремонтировать можешь?

— Легко! Давай.

Когда он окончательно отломал каблук от первого босоножка, Маринка озадаченно нахмурилась. А когда, в пару ударов об бордюр, отломал и второй, абсолютно целый — вскинулась:

— Эй, ты чего делаешь?!

— Обувайся!

— Ты нормальный вообще?

— Иногда. Обувайся, говорю, и пошли, если не хочешь, чтобы тебя в ментуру сгребли.

Она тут же схватила изуродованные босоножки и, присев на корточки, суетливо завозилась с ремешками. Но вдруг обессиленно опустила руки.

— Думаешь, сильно я его?

— Не знаю. Мне никогда об бошку бутылку не разбивали.

— А вдруг он умер?

— Не думаю. Просто удачно попала, с первого раза вырубила. Да не парься, его наверняка сразу свои нашли. И спасибо, кстати, если бы не ты — сгребли бы меня. Сильный волчара оказался. Массой задавил.