К Полине - стр. 4
Иногда женщины клали своих малышей в корзину для белья, выстлав её белыми ворсистыми ковриками из хозяйственного отдела Нетто.
Супермаркет находился в зоне взлёта аэропорта, целые дни над ними стоял грохот моторов, из-за этого стоимость аренды жилья в этом районе была терпимой, и Фритци с сыном позволила себе переехать в многоквартирный дом, в маленькую однокомнатную квартиру с кухонной нишей.
У Фритци были её книги, матрац, лучшая подруга, двое джинсов и несколько рубашек, ложка и несколько коробок, которые она принесла из супермаркета и использовала в качестве детской кроватки, платяного шкафа и обеденного стола. Большую часть заработанного она тратила на памперсы. Мать и сын ни в чём не нуждались.
Педиатр считала иначе. Фритци проконсультировалась с другим врачом, поскольку у неё было чувство, что первая обращается с ней как со вторым грудничком, но и второй врач, а потом и третий сказали ей то же самое, что и первая. Что Ханнес слишком спокоен для шестимесячного младенца, он производил впечатление младенца, ещё плавающего в околоплодных водах. И что мать должна найти стимулы, которые могли бы пробудить младенца от этой летаргии. Фритци массировала сыну толстые бедра, носила его в парк, где тот игнорировал цветы, к которым она его подносила понюхать, и вместо этого сворачивался у неё на руках, как испуганная мокрица, когда над ними пролетал на посадку очередной самолёт. Фритци позаимствовала из Нетто таз для стирки и наполняла его доверху пудингом-желе с искусственным запахом ясменника, когда желе застывало, сажала в него сына, который погружался по грудь и раздавливал ручками зелёную липкую массу и вопросительно смотрел на мать своими тёмно-серыми глазами.
Первый раз Ханнес Прагер закричал, когда однажды работающий в расположенном неподалёку инкубаторе молодой мужчина из соседней квартиры, выпив бутылку коньяка «Мариякрон», решил завершить вечер с ангельской женщиной, которая всегда так приветливо с ним здоровается, но в остальном так высокомерно игнорирует. Он постучался в дверь Фритци. У груди, разбухшей от молока, она держала мальчика, который в его взрослом молчании показался соседу отродьем Люцифера. Фритци мягко сказала соседу, чтобы он сперва проспался, потому что один несвязно лопочущий мужчина уже есть в её жизни, но при этом положила ладонь ему на руку, прежде чем закрыть дверь, и это – вместе с видом молочной груди – совершенно лишило его разума. Когда сосед сперва нерешительно постоял перед дверью и гадал, как истолковать её тёплое прикосновение, а потом, следуя ошибочному выводу, принялся стучать в дверь, мальчик на руках Фритци издал крик, единственный высокий вибрирующий звук, прозрачный, как спирт, который моментально отрезвил соседа и заставил его вернуться к себе домой. Ханнес Прагер выкрикнул расщепленное на три части «Ф», которое ни он сам, ни восторженная мать или испуганный сосед не могли истолковать.
На следующий день Фритци расторгла договор аренды квартиры.
Она купила газету объявлений и читала объявления о сдаче. Одно из них гласило: «Всего одна комната, 90 квадратных метров, свободна, район Кананоэ. Отопление дровяное. Для того, кто не боится привидений, просто мечта. В саду красивый вид и ревень. 800 марок наличными. Генрих Хильдебранд».