Измена. (не) могу простить - стр. 28

Батя просто кивает и отводит взгляд.

– Ладно, домой поедешь, а то меня мать живьем сожрет, если не увидит, что ты живой и в сознании.

– Не, я к себе, – мотаю головой, которая противно тяжелая. – Я ей позвоню, дырку в ТГ запишу, если чо. Можете немного с Машей еще понянчиться? Может, с ночевкой, Марин? – смотрю на нее.

– Неудобно так, – шепчет тихо, глядит на меня. – Маму твою сорвали и так.

– Марина, не помню, как вас по батюшке, пускай малышка остается. Алле только за счастье с ней побыть, с этого и через десять лет внуков не дождешься. Так что, если у вас дела, то жена посидит с Машей.

– Можно я с ней по телефону тогда поговорю, если Маруся не против…

– Сейчас жене наберу, – кивает батя понимающе, набирает маму по видеосвязи. – Аллусик, солнце, не переживай.

– Он хоть жив? – слышу взволнованный голос мамы.

– Жив, жив, – ворчит батя, – что ему будет, башка чугунная, без мозгов, правда. Ты дай малышке телефон. Тут мама волнуется.

– Маша, Маша, – мамин голос меняется на такой радостный, – иди сюда, детка, с тобой мама поговорить хочет.

– Мама! – Маша подбегает, и папа передает телефон Марине. – Привет! А мы с тетей Аллой смотрим мультики про Леди Баг и Супер-кота. А Леди Баг, представляешь, зовут почти как тебя. Ее Маринет зовут. Я тете Алле рассказала, что папа не похож на Супер-кота, а Даня похож.

– Солнышко, – Марина смущается, бросает быстрый взгляд на батю, – как здорово! Наверное, очень интересный мультик?

– Да, Эдриан такой красивый! – восхищается Маруся. – А я можно еще побуду? Мне тетя Алла попкорн настоящий прям дома будет делать. И я сама буду делать, представляешь?

– С ума сойти, – улыбается Марина. – Передай тете Алле мое огромное спасибо, скажи, что я очень благодарна. Конечно, можно побыть еще.

– А еще у меня тут будет пижама с котиками. И ее уже привезли. А где Даня? Мы не доиграли. Он не обидится, если я сегодня не приеду доиграть?

– Не обижусь, – подаю бодрый голос. Меня сегодня волнуют игры в болезного и его медсестру. – Пижама с котиками – круть.

– Покажи Даню, покажи, – требует Маруся.

– Даня плохо себя вел, – вздыхаю я и беру у нее телефон, показываю себя с того бока, который поцелее.

– Ого! Ты как настоящий Супер-кот! – вот кого битая морда не смущает.

– Ага, потрепанный кот, – усмехаюсь я. – Ладно, малая. Ты нам фотки шли, хорошо? – возвращаю телефон Марине.

– Ага, буду слать. Мамуль, пока, я тебя люблю. Там Бражник акуму выпустил.

– Давай, солнышко. Я тоже очень тебя люблю, – говорит Марина, но девочки уже и след простыл.

Передает телефон отцу.

– Ладно, бать, мы поедем долечиваться на дому. Маме скажи, что я нормально, нормальнее, чем обычно.

– Да ехай ты уже, – машет на меня рукой и вдруг просит Марину: – Вы уж приглядите за этим охламоном. Так-то он хороший…

Я смотрю на него во все глаза. Он, что меня похвалил после всей этой херни?

– Спасибо вам большое, – смущенно улыбается Марина. – Я пригляжу, только вот пока получается больше, что он за мной приглядывает.

– Мозг, видать, все же решил развиться, – усмехается батя и протягивает мне руку. – Давай уже, терминатор херов.

– Спасибо, что вытащил из каталажки, – киваю и забираю свою куртку с соседнего стула. – Заплатишь тут.

– Ага, – кивает, вкладывая купюры в счет.

– Пошли, Марин, – протягиваю ей руку. – Башка болит жуть.