Измена. (не) могу простить - стр. 29
– Тебе поспать надо, – сразу начинает она, но вкладывает свои пальцы в мою ладонь. – До свидания. Спасибо большое еще раз.
Батя кратко кивает и отворачивается. Все понял… Понял так, как я и не надеялся.
– Вместе поспим, – шепчу ей на ушко.
13. Глава 13. Марина
Перед глазами все еще всплывает разбитое лицо Олега. И что характерно, ни капли жалости и сострадания. Если бы могла, сделала бы это сама, настолько я в ярости. Но есть еще и совершенно обратное чувство – мне так противно, так мерзко, что я бы тыкала эту сволочь издалека палкой, только бы не касаться его кожи. Фу. Он слюнявил мою шею. Дотрагивался для меня. Гадость.
Странно, но чем больше я с Даней, тем больше эмоций чувствую. Хороших, плохих, нейтральных, любых, но таких ярких, таких обжигающих. Как будто бы я спала все это время. А он меня разбудил.
Усмехаюсь своим мыслям. Спящая красавица и Принц.
– Полечимся? – спрашивает Даня.
Оборачиваюсь. Только что вышел из ванной. Волосы влажные и растрепанные, футболки нет, и я прилипаю взглядом к его проработанным, бугрящимся под кожей мышцам.
– Ты выглядишь лучше, – улыбаюсь я. – Чем лечиться будем?
– Вискарем, – улыбается он. – Будешь?
– Буду, – легко и без сомнений соглашаюсь я. – Только тоже в душ, ладно?
– Давай, – поворачивается ко мне спиной, рассматривает разноцветные бутылки, что-то ищет взглядом. – Ты есть хочешь? Я правда без понятия, есть ли что.
– Я приготовлю из того, что есть, – чуть медлю, подхожу к нему, едва касаюсь губами спины, чмокаю и быстро скрываюсь в ванной.
– Не надо готовить, – бросает мне в догонку, шумит чем-то стеклянным.
Быстро моюсь, тру мочалкой те места, где, мне кажется, касался Олег. До красноты тру, до боли. Мою волосы, расчесываю их пальцами, потому что от странного волнения не нахожу расческу. Чищу зубы и, завернувшись в полотенце, выхожу.
– Идем, – Даня шумно сглатывает, а его голос, глубокий, сексапильный, заползает не только под полотенце, но и под кожу. – Я передумал вискарь.
Ставит на стойку бутылку с чем-то зеленоватым и пачку рафинада.
– М-м, а это что? – тяну и чувствую себя совершенно отставшей от жизни. Кажется, абсент? Нет? Да, надпись на бутылке подтверждает мои подозрения.
– Это, Марин, зеленая фея, знакомься, – наливает в высокие стопки абсент и укладывает сверху чайные ложечки. – Она поможет тебе избавиться от воспоминаний об Олеге Викторовиче.
– Я напьюсь, и буду плохо себя вести, – смеюсь я. На самом деле, я напивалась всего один раз в жизни. И, боже, что тогда было мне от матери, страшно вспомнить.
– Тут никого нет, кроме меня, – усмехается, своими красивыми, длинными пальцами берет кубики сахара и аккуратно устанавливает по одному на каждую ложку. – Хочу, чтобы ты вела себя очень плохо, Марина.
От его слов внизу живота сладко скручивает. С ума сойти. А он даже не дотронулся до меня еще.
– А вдруг… – подхожу ближе. – Я не понравлюсь тебе тогда.
– Понравишься еще сильнее, – та самая его токсичная улыбочка. Берет зажигалку и поджигает сахар.
По кухне распространяется запах жженой карамели, а я наблюдаю, как жидкость замутняется каплями расплавленного сахара. Он ждет, пока сахар прогорит почти до черноты, снимает ложки и протягивает мне одну рюмку.
– За начало нашей новой жизни.
– За начало, – вторю ему.
Опасливо беру рюмку. Ох, только бы не напиться в хлам, а то с меня тот еще питок. Смотрю на него, потому что не знаю, как именно это пить. Залпом? Или маленькими глоточками?