Изломы судеб. Роман - стр. 62
– Я уже стар, много болею. Мне нужен молодой, энергичный помощник, который со временем заменит меня на посту генсека. Предлагаю избрать секретарем ЦК товарища Ежова. Он соответствует этим требованиям. Имеет опыт партийной работы, прекрасно знает наши партийные и хозяйственные кадры. Ему надо поручить курирование органов госбезопасности».
Ежова избрали секретарем ЦК. Вскоре у него начались трения с Ягодой, быстро переросшие во взаимную ненависть. Как человек маленького роста, Ежов безмерно жаждал власти. Он был угодлив к стоявшим выше его и презрительно-высокомерным по отношению к подчиненным. Эти качества проявились сразу же после его избрания. Принялся Николай Иванович навязывать свою волю и Ягоде, который терпел вмешательство в дела его ведомства только со стороны Хозяина. Имевшие огромный опыт интриганства оба руководителя стали настраивать друг против друга своих подчиненных. Один – аппарат ЦК, другой – аппарат НКВД. Неоднократно шли они с жалобами друг на друга и к Сталину. Наконец, Ягода предложил арестовать Ежова как троцкиста. Он принес вождю подборку выбитых против Ежова показаний.
– Пусть полежат до поры, до времени у меня в сейфе. А там видно будет! – довольно сказал генсек, запирая документы.
Потом настал час Ежова. Под следствием оказался уже сам Ягода. Хозяину надо было уничтожить последних учеников Ленина: Бухарина, Рыкова, Крестинского, Томского. На февральско-мартовском пленуме 1937 года было принято решение об отдаче их в руки суда и следствия. Незадолго до этого Ягода был освобожден от поста наркома внутренних дел. Его назначили наркомом связи СССР.
Сталин ввел порядок, согласно которому все партийные и государственные учреждения работали до тех пор, пока сам он не покидал кабинет. Работал же вождь до двух-трех часов ночи. Правда, если он вставал в одиннадцать-двенадцать часов дня, то все остальные были обязаны явиться на службу к восьми утра. Вернулся в наркомат и Ягода. Машины Гулько и Лебедева уже дежурили у входа в здание. На случай попытки скрыться за авто Ягоды, следовали от Кремля две машины НКВД с оперативниками. Переодетые в штатское чекисты находились и в приемной Ягоды.
– Сегодня приема не будет, товарищи! – тяжело вздохнул Генрих Григорьевич, войдя в приемную.
Лебедев с Гулько, следившие за приемной из кабинета первого заместителя наркома связи, прошли в кабинет Ягоды.
– Я же сказал, что сегодня приема не будет, – даже не оторвался от бумаг тот.
– А нам и не нужен прием! Нарком внутренних дел приглашает на прием вас, гражданин Ягода, – протянул Гулько ордер на арест.
– И вы здесь, Николай? – забегали глаза Генриха Григорьевича.
– Приказ Хозяина, – ответил Лебедев.
Мелко затряслись голова и руки бывшего наркома внутренних дел. По-стариковски суетясь, он одел шинель и тяжело дыша, направился в сопровождении Николая Александровича к выходу. Гулько остался проводить обыск на рабочем месте. Ни слова не проронил Ягода по пути на Лубянку, только вздыхал и тряс головой.
– Непорядочек, товарищ капитан госбезопасности! – встретил их наглый мордастый парень, принимавший арестованных на Лубянке. – Враг народа, а с наркомовскими петлицами, с орденом.
– Ты с кем разговариваешь? С дворником? – возмущенно спросил Лебедев парня, сдиравшего петлицы и орден с френча Ягоды.