Излом - стр. 16

– Пасть свою ватой заложи, чтоб водкой не воняло как от козла, – не осталась в долгу Матвеевна и выпучила глаза, увидев, что одна из собачек, понюхав мешок, нагло подняла лапу.

– Тьфу! Мать твою растудыт, тварь поганая! – запустила в неё костылём, – и так торговля не идёт, – захромала в магазин за разменной монетой.

– Матвеевна, костыль-то забыла, – переломившись пополам, захлёбывался смехом грузчик, всем сердцем зауважав ловко отпрыгнувшую шавку.

Наконец потные, измятые, но счастливые, из толпы вынырнули друзья, крепко сжимая бутылки с водкой.

– Ну и Манька! – недовольно тряс головой Чебышев. – На ходу подмётки режет…

– Накололи?! – констатировал факт.

– А-а, ерунда! – махнул рукой Пашка. – Дело известное, повышает свой жизненный уровень сама, не ждёт, когда это сделает государство.

– Я не помню, сколько вы мне денег давали…– зачастил тоненьким голоском Чебышев. – Сдачи не даёт да ещё причитает, что обижают бедную девушку, – облегчал он душу.

– Единственно, что в ней осталось девичьего, так это память! – выдал Паша вторую мысль.

– Куда идём? – поинтересовался я.

– В "кресты"! – поразил меня Лёша.

– Главный, сегодня не праздник и не выходные, – убеждённо начал Паша, – поэтому не к Чернышевскому пойдём, а к купчихе.

– Можно и к купчихе, – легко согласился "главный", заглядывая в сумку с закуской.

– Какие кресты, какая купчиха, вы что, контрразведчики?

– Сейчас узнаешь. Место тихое, спокойное, – объяснил, поглаживая бородавку, Чебышев.

– А-а, дошло! – увидел кладбищенскую изгородь. – Действительно, тихое пристанище.

Лёша уверенно нашёл пролом и повёл нас по тропинке.

Моё настроение стало благочестивым. Портрет и две даты под ним – начала и конца – всегда гнетуще влияют на психику.

– Соточку пропустишь, свыкнешься, – понял моё состояние Чебышев.

– Относись к жизни философски, – поддержал его Паша, – все там будем, только в разное время…

"Да-а! Нигде нет таких ресторанов, кроме матушки-России".

– А вот и купчиха! – отвлёк меня от раздумий Паша, показывая на покрытый мхом камень. – Лёшка лупу и скальпель брал с работы, как криминалист в буквах разбирался, фамилию хотел прочесть. А там – наш сейф, – показал рукой.

Обернувшись, увидел только тощий зад согнувшегося Лёши. Распрямившись, он покачал газетным свёртком.

– Думал, спёрли. Эти черти со второго участка кругом лазают. Говоришь им: "Наша купчиха" – нет, лезут сюда, – разворачивая пакет, недовольно бурчал он. – Вон, рядом с усатым дядькой, тоже скамейка есть – бухайте на здоровье, – горячился Чебышев, – куда там… не нравится им: "Рожа, как у алкаша", – говорят. Чем мужик не угодил, не знаю… Соседнюю бабёнку, – подвёл меня к другому памятнику, – тоже раскритиковали, – достал из целлофана гранёный стакан, – эта, наоборот, слишком интеллигентная: "Видать, мужа каждый день пилила!.." – Чистый, как в аптеке, – прервав критику, охарактеризовал тару.

Пашка, сидя на скамейке, протыкал ключами пробку:

– Ещё Брежневу ветераны жаловались, что не на всех пробках язычок имеется, так тот, отвинчивая с бутылки по резьбе, размышлял, совсем, мол, наши ветераны избаловались… и зачем им нужен язычок?..

– Кончай базар! А ты чего стоишь? – нетерпеливо начал притопывать Лёша. – Раскладывай продукт. Пьём по старшинству, – дёрнув кадыком, быстро сообщил нам. – Хватит! – остановил наливавшего Пашку. – По половинке для начала… Ну… Вздрогнем! – торжественно поднял стакан. – Давай на массу, – хлопнул им по бутылке и медленно, словно кот, сощурив глаза от удовольствия, стал вытягивать жидкость.