Интимная культура Руси - стр. 17
И вероятно, что за этим описанием, пусть гиперболизированным, стоят реальные факты. Всеволод в боевом безумии один сражается против многих.
Я деликатно замечу, что если человек обладал способностью впадать в боевое безумие, его товарищи по понятным причинам в бою от него держались подальше. Потому что, если ты впадаешь в боевое безумие, ты крушишь всех – не врагов, а просто всех. Берсерк в боевом угаре мог убить всех, кого любил. Тормозятся они только истощением – или смертью, если кому повезет его убить.
Поэтому разумные русичи близко к князю Всеволоду подходить не будут, и он по всем причинам обречен сражаться в окружении врагов.
И вот его в этом боевом безумии сравнивают с диким быком в состоянии гона. Само по себе его определение "буй тур", "яр тур", – это определение сугубо эротическое. Причем больше того, гиперболизированной эротики. Можете первую букву в слове "буй" заменить на какую-нибудь другую. И тогда соответствующей матерной экпрессивной окраской вы получите хотя бы приблизительно тот эротический накал, который вкладывал автор в этот образ.
А дальше начинается самое интересное. Всеволод в состоянии, говоря сравнительно интеллигентно, охренения, у меня там было другое слово, но будет выражаться относительно цензурно, подобен быку в гоне и, логично, начинает терять человеческий облик.
"Никакая рана не существенна, братья, тому, кто, забыв чести и живота", – продолжает автор "Слова". Всеволод забывает о чести, о том, что о нем будут говорить другие, ему не важно мнение окружающих. Уж это точно, ты сражаешься один против войска, и на мнение окружающих тебе сто процентов начхать, и тебе безразлична собственная жизнь.
Что важнее жизни? Забывает он и черниговский отцов золотой стол, то есть княжеский.
Ему безразлично мнение окружающих, собственная жизнь, то, что он князь, и княжеская власть. Видите, да? Оно идет по нарастающей – репутация, жизнь, социальное положение.
И тем не менее, это еще не конец. Что же оказывается кодой в этой самой цепочке?
Внезапно наивысшее, что Всеволод забывает, усиливает этот яростный эротический колорит: "И своя милыя хоти красныя Глебовны свычая и обычая".
И здесь начинается самое интересное. Для него выше его как личности, как человека, как князя оказывается его хоть, его желанная, его жена. А "свычая и обычая" – то, что Лихачев интеллигентно перевел как "любовь и ласку". Но поскольку у нас с вами эротическая культура отсутствует, то выражение "любовь и ласка" ни в малейшей степени не содержит для нас того эротического накала, который был в оригинале.
Относительно слова "хоть". Я всегда в связи с этим рассказываю о своих проблемах при, как ни странно, первом просмотре известного фильма "Анжелика", классического, старого, с Мишель Мерсье, когда Пейрак говорит Анжелике странные слова: "Я хочу, чтобы вы мне были не только женой, но и любовницей".
Когда я впервые в жизни это посмотрела, мне было лет двадцать пять, может даже и побольше. И я была просто в шоке, потому что для меня любовница – это женщина, с которой изменяют жене, и как можно быть не только женой, но и любовницей, если она уже его жена, это же технически невозможно!
Потом я, конечно, поняла, что имеется в виду: жена – это женщина, которая нужна для продолжения рода, и если она родила тебе наследника, про нее можно забыть. А любовница – это женщина, к которой ты испытываешь страсть и, соответственно, только страсть тебя подле любовницы и держит.