Интимная культура Руси - стр. 18

Грубо говоря, Пейрак хочет, чтобы между ним и Анжеликой был секс не только ради продолжения рода, но и в постоянной неослабевающей страсти, вот о чем идет речь. И на языке советской культуры 70-х, 80-х и даже 90-х годов это не имеет перевода, ты действительно не знаешь, как это сказать по-русски. Чтобы секс для них был не только долгом, но и страстью, как-то так. Сложно это переводится на русский язык.

Как мы говорили, в православной культуре любое вожделение порицаемо. Советская культура очень во многом это отношение наследует. Отказавшись от религиозных постулатов, она, тем не менее, прекрасно держится за многие подобные аспекты, и в частности, стериальность, запрет на страсть.

В советских фильмах страсть между положительными героями практически отсутствует, за редчайшим исключением. Можно найти, но все это будет со скрипом и с трудом, страсть – удел отрицательных персонажей.

Страсть именно к жене, страсть в браке – это то, что у нас исчезло в послемонгольский период, это то, что нам косвенно уничтожил Батый. Батый нам уничтожал не это, но получилось так, что это он уничтожил тоже.

Слово "хотеть" применительно к любовному чувству у нас категорически ушло в осуждаемую лексику. Она может быть абсолютно литературной, как слово "похоть". Но вы понимаете, что сказать "Дорогой (или дорогая), я тебя люблю, я испытываю к тебе похоть" – это не лучшее, что вы хотите сказать или услышать от предмета вашей любви. Похоть – чувство осуждаемое.

Из славянских языков только чешский сохранил корень "хотеть" в названии жены. В остальных не осталось. Будем мы с вами разбирать былину "Хотен Блудович", имя главного героя содержит прекрасный спойлер. Вы понимаете, что в сочетании со словом "блуд" глагол "хотеть" также означает чувство осуждаемое.

Между тем, в "Слове о полку Игореве" страсть между мужем и женой такая, что Всеволод именно через эту страсть к супруге, которая, заметьте, абсолютно отсутствует в отношениях Игоря и Ярославны в обе стороны, через эту безумную, звериную в хорошем смысле слова, туриную страсть к своей Глебовне оказывается категорически решительно маркирован положительно.

Удивительная вещь: Всеволод, как он нам дан в "Слове о полку Игореве", – лучший из бойцов, реальный человек, который способен в одиночку истреблять полчища врагов. При этом он, как это сказать-то поцензурнее… тестостерон из ушей, зашкаливающий совершенно, эротическое безумие, и это безумие сравнивается с его любовным безумием по отношению к жене. Подобного образа в произведениях классической русской культуры нет. В современных можно поискать. И Всеволод оказывается наивысшей точкой этой вот варяжской эротики.

Так что мы с вами закончили на высокой ноте, на этом самом боевом, оно же эротическое, безумии Всеволода.

А дальше будет все плохо, потому что дальше будет послемонгольская культура. И там уже совсем другая картина.

Часть 2.

Любовь под запретом

Мы начинаем с "Повести о разорении Рязани Батыем", с истории самоубийства Евпраксии. "Повесть о разорении Рязани Батыем" логично была написана достаточно скоро после гибели города, по горячим следам событий. И кстати, я деликатно напомню, что она является литературным, собака, произведением.

Выбор княгини Евпраксии

Наиболее повесть, конечно, известна образом Евпатия Коловрата. И если вы ее читали, вы знаете, что Евпатий Коловрат там берется абсолютно ниоткуда, внезапно, как говорит молодежь о современном кино и особенно о сериалах и фильмах, которые являются франшизой. Внезапно герой обнаружил, что у него есть любовь всей жизни, враг всей жизни или еще что-нибудь.