Игры лукавого - стр. 5

Днём Таня поднялась на третий этаж, не совсем понимая: видела ли она на самом деле девочку или это игра мозга, тот самый рецидив, о котором предупреждал доктор. Коридор был пуст. Нужная комната нашлась быстро – Таня заранее пересчитала все окна. Так и есть – та самая, где горел свет, вот и окно, заколоченное фанерой. Толстый слой землистой пыли убеждал, что здесь уже много лет никого не было. Мягкая мебель была изгрызена крысами. На кровати – распотрошённый плюшевый медведь, грустно блеснувший одним глазом. Пусто. Только на стене корявым детским почерком написано:

«Я тут. Мне холодно. Поиграй со мной».

Таня вздрогнула и побежала прочь. Вернулась в комнату, заперлась, ругая себя за глупую трусость. Ночью её снова разбудил стук – лёгкий, как летний дождь по стеклу. Таня приподнялась в постели и, со страхом вглядываясь в темноту и не решаясь включить фонарь, прошептала:

– Кто ты?

Голос ответил откуда-то из угла комнаты:

– Ты же пришла. Сама. Значит, хочешь со мной играть.

В комнате вдруг стало холодно. Таня не выдержала и закричала.

***

Солнечный луч заглянул в окно и ударил по глазам. Таня, еще не до конца проснувшись, зажмурилась и потянулась за таблетками – голова болела нестерпимо. Хмуро глядя на два розовых кружочка, Таня задумалась: «Может быть, это побочка от пилюль? Надо бы позвонить доктору». Умывшись и наскоро позавтракав, сходила к озеру. Вдоволь накупавшись, вернулась к зданию и села на ступеньках. Скучно. Тишина постепенно надоедала. «Всё-таки пора возвращаться», – подумала Таня, ругая себя за нерешительность. От нечего делать, пошла бродить по коридорам, заглядывая в комнаты. Везде была разруха, пыль и тоска.

В комнатушке, похожей на архив, Таня подошла к шкафу с папками и старыми газетами. Заглянула в одну, в другую и ойкнула: со старого чёрно-белого снимка на неё смотрела девочка из видения. Она была в белом простеньком платьице, темноглазая, темноволосая. Таня перевернула карточку и прочла надпись на обороте: Клавдия. 1971. Санаторий «Северное дыхание». В этой же папке лежала пожелтевшая газетная вырезка.

«Во время разыгравшейся на озере бури пропала пациентка санатория Клавдия С., 1965 г.р. По показаниям свидетелей, последний раз Клавдию видели незадолго до бури около озера, что даёт основание предполагать, что девочка утонула. Тело, несмотря на длительные поиски, не найдено».

Таня хотела уехать в этот же день, но автобус не пришёл, а машина, на которой подвозили из города хлеб, сломалась. Проситься на ночлег к деревенским Таня постеснялась и, в сотый раз ругая себя за нерешительность, поплелась в санаторий.

В этот раз не было никакого стука. Просто среди ночи окно вдруг распахнулось, и в комнату ворвался ветер. Таня села, кутаясь в плед и сонно хлопая глазами. В воздухе сильно запахло тиной.

– Таня! – раздался звонкий, режущий слух, голос. – Ты меня видишь?

На подоконнике, свесив босые ноги в комнату, сидела Клавдия. Пустые глаза её смотрели на Таню, помертвевшую от ужаса.

– Здесь так тихо. И я совсем одна, – проговорила девочка, склонив голову к плечу. Мокрые волосы сосульками тянулись по белоснежному платью. – Ты ведь не уйдёшь?

– Я… так не бывает! – прошептала Таня. – Тебя нет!

– Я здесь, – хихикнула Клавдия, спрыгивая с подоконника. – И ты тоже!