Игры лукавого - стр. 4

– Ну, есть такое место, – помявшись, выдал он. – Там, за лесом, бывший санаторий. Здание крепкое, кирпичное, сейчас пустует. Только я бы туда не пошёл. Комнату и здесь, в деревне можно найти. Народ у нас добрый, чуткий. А туда… Не советую.

– Почему? – без особого интереса спросила Таня.

Участковый пожал плечами:

– Дурное место. Наши туда не ходят.

Таня мягко улыбнулась:

– Ничего, я всё же лучше туда…

***

Заброшенный санаторий стоял недалеко от озера. Красный кирпич, выбитые окна, глухие коридоры, облупленные стены – всё было мрачным. «Как и я, – грустно подумалось Тане, – бросили и забыли».

Таня устроилась в бывшем кабинете главврача, где сохранилась практически вся мебель – потёртый диванчик, старенькое скрипучее кресло, стол, шкаф, с покачивающейся на одной петле дверцей. За стенкой находился санузел. Таня покрутила кран и удивлённо присвистнула, когда полилась вода – ржавая, вонючая, но всё-таки вода. Оставив кран открытым, Таня взяла стоявшее здесь же ведро и отправилась к озеру. Через пару часов кабинет приобрёл вполне жилой вид: стёкла заблестели, открывая вид на густую зелень леса, стол укрылся старенькой, но чистой скатёркой, вынутой из объёмистого чемодана, диванчик и кресло спрятались под покрывалами. А вот света не было. «Ничего, – подумала Таня, – завтра схожу в деревню. Наверняка, найдётся какой-нибудь электрик, которого удастся уговорить наладить электричество. А нет, так и свечами обойдусь».

Первая неделя пролетела быстро. Таня наслаждалась тишиной, пением птиц, доносящимся из леса. С озера прилетал лёгкий ветерок, пахнущий влагой… В голове рождались стихи – впервые за долгое время – пока ещё робкие, нестройные.

Прогуливаясь как-то перед сном, Таня обратила внимание на одно окно. Оно находилось на северной стороне корпуса, на третьем этаже, далеко от кабинета, где устроилась Таня. Окно было забито изнутри фанерой, но сейчас почему-то светилось – мягко, ровно, будто кто-то зажёг там, в комнате, свечу.

– Скажите, кто-то ещё живёт в санатории? – спросила на следующий день Таня продавщицу в деревне.

– Не-а, там пусто.

– Может, кто-то из местных? Я видела свет в окне.

– Не-а, наши туда не ходют, – лениво отмахнулась продавщица и, нахмурившись, пробурчала, – только если…

– Что? Что – если? – насторожилась Таня, внимательно глядя на побледневшую собеседницу.

Та смутилась, суетливо складывая в пакет пачку макарон и сахар. Уже протягивая Тане сдачу, нехотя выдала:

– Там девочка одна… раньше жила, с родителями. В семидесятых дело было. Утонула она. Говорят, с той поры окно и светится.

Разумеется, Таня не поверила. Она выросла в городе и знала: призраки только в сказках бывают. А деревенские… Что с них взять-то? Народ тёмный, жить здесь – тоска, вот и придумывают себе байки.

Ночью Таня проснулась от лёгкого стука. Прислушалась – ничего, тихо, только собаки в Погостах лают. Проворочалась до рассвета, подумывая, не вернуться ли в город? Но вспомнив недавнее прошлое, поёжилась – нет, не готова ещё. Поняв, что заснуть не удастся, решила выйти на воздух. Прогуливаясь взад-вперёд, перебирала в памяти некрасивую сцену расставания с мужем. «Ты не нужна мне! – кричал он, брызгая слюной. – Не нуж-на! Понимаешь?! Ты посмотри на себя – ты же выглядишь как… – Муж поморщился, подбирая подходящее слово, – ты отвратительна мне!» Вспомнилось, как резала вены, как доктор с пустыми глазами укоризненно качал головой: «Что же вы, милочка!» Таня встряхнула головой, отгоняя воспоминания, и посмотрела на светлеющее небо. Потом перевела взгляд на свой нынешний дом и вздрогнула. В том самом окне снова горел свет. Только фанеры теперь не было. А была девочка. В белом платье, с длинными тёмными волосами. Она стояла у окна и смотрела на Таню.