Игры лукавого - стр. 7
Рабочий – среднего возраста мужчина, которого хозяева несколько лет назад наняли на ферму всего лишь на сезон, и который так и остался здесь насовсем, устало наполнял большие плетёные короба спелыми тыквами. Он поднимал их с земли одну за другой, ровно и неторопливо, словно боялся причинить им боль. Видавший виды радиоприёмник, стоявший на краю деревянного ящика, сипел и трещал, но голос диктора всё равно пробивался сквозь шум. Вчера этот голос не давал ему покоя, и он прослушал выпуск «Игр лукавого» до самого конца, а потом долго сидел в темноте и смотрел в грязное окно своей комнатушки. Что-то в словах ведущего задело работника за живое, кольнуло в сердце, напоминая о том, о чём он пытался забыть все эти годы. И тогда он написал письмо – набрал слова в телефоне, едва попадая корявыми непослушными пальцами по нужным клавишам. Мужчина печатал торопливо, опасаясь, что передумает. Он написал о том, что случилось с ним много лет назад, когда он был ещё молодым и глупым. Рассказал, как сбежал из дома, не выдержав побоев отца, как скитался по деревням, ночевал в овинах, впроголодь жил у случайных хозяев. И как однажды наткнулся на то, о чём лучше бы не знать, страшное и необъяснимое. Он тогда был подростком, но сразу понял – надо уносить ноги. И он бежал без оглядки, пока в правом боку не закололо от боли, а ноги и вовсе перестали слушаться. Потом много лет он бродяжничал, перебиваясь временными подработками, заводя сомнительные знакомства, ночуя в сараях и брошенных домах. И вот теперь он оказался здесь – на большой частной ферме у богатого и незлого хозяина, который не задавал лишних вопросов и платил пусть немного, но честно. Здесь было спокойно и казалось, что можно теперь осесть и забыть о той страшной ночи навсегда.
Но вчера, услышав про «Чёрный конкурс», который объявил Влад в эфире, мужчина снова почувствовал за спиной чужой взгляд, снова испытал тот первобытный ужас, который гнал его по земле все эти долгие годы. Тогда-то он и подумал, что пришло время рассказать.
Радио трещало и сипело, пытаясь заглушить сильный голос Влада, читающего третий рассказ.
КОРНИ
Деревня умерла. Давно – пожалуй, несколько сотен лет минуло. И всё здесь было мертво – и дряхлые деревья, и иссыхающая речка, больше похожая на ручеёк, и сама земля, уставшая от пустоты. Но временами что-то ворочалось там, внизу, под спрессованным пластом почвы. Ворочалось недовольно и нетерпеливо…
Наши дни
– Погоди, это ты называешь уютной хижиной? – Семён оскалился, глядя на покосившуюся избу, уныло глядящую пустыми оконницами из-за кривых берёз.
– Это глушь, братишка! А мы ведь за этим сюда и ехали, разве нет? – буркнул Сашка, вытаскивая из багажника спальники. – Никакого вай-фая, никакого шума, только мы и природа.
Приехавших было четверо: Саша – старший, вихрастый грубоватый парень, с веснушчатым лицом и нагловатыми зелёными глазищами. Он так и сыпал грубоватыми шутками, подколками, будто изо-всех сил пытался как можно сильнее выбесить друзей. Впрочем, на Аню это не распространялось. Она была неизменно тихая, иногда слишком нервная, тоненькая остроносая девушка с удивительно синими глазами и робкой улыбкой. Они с Сашей встречались давно, ещё с самой школы, и было бы странно не увидеть их где-либо поодиночке. Семён – заядлый айтишник, старался во всём походить на Сашу, а потому и девушку подобрал себе такую – похожую на Аню. Впрочем, сходство у них оказалось лишь одно – обе стройные, длинноногие. В остальном же Лера была противоположностью Ани: суровый медик, молчаливая и, кажется, не особо верящая в романтику и вечную любовь. Она вообще была против этой Сашкиной идеи провести отпуск «вдали от цивилизации». Но… не оставаться же одной на целую неделю!