Холодный - стр. 44
Она перекинула русую косу на другое плечо одним движением головы, и решительно на меня посмотрела.
– Настоятельно прошу вас, все же оставить комнату. – Снова за свое!
– Вы очень находчивы, милостивая государыня. Давить на честь и благородство, прибыв позже назначенного срока... Выдвигать требования только потому, что вам самовольно вздумалось приехать сюда? Не находите это низким?
– Позвольте! Вы мужчина! Вам не составит труда расположиться с остальными.
– Вы имеете ввиду в землянках? О, нет! Те, кто приехал до вас, вместе со мной и там поселился, – уже имели честь быть покусаными земляными блохами! Разрешите предложить Вам, барышня, лично осчастливить одно из этих жилищ, если считаете их приемлемыми для того, чтобы отправлять туда вашего покорного слугу. — Съязвил я не удержавшись. Она сейчас так яростно дышала, что казалось вот – вот, эти мелкие многочисленные пуговички, идущие вниз от глухого воротника – стойки через до предела обтянутую тканью грудь, не выдержат и пулями разлетятся в стороны, при её очередном глубоком, яростном вздохе. Я даже опасливо покосился на них.
– Да как вы смеете так смотреть на меня! Взбесилась пуще прежнего незванная гостья, претендующая на жилье, отвесив мне оплеуху.
– Что здесь происходит? — Вернулся в избу Никон Кузьмич, огласив нас громогласным окриком. Недовольно прожигает нас взглядом, как будто смотрит на пару растявкавшихся псов.
– Никон Кузьмич. Я не в силах разрешить ситуацию, в которую меня ставить сей благородный… Даже не знаю, какое, сударь, для вас слово станет уместным. – В меня стрельнули взглядом.
– Сударыня, постыдились бы. — Вдруг сказал Кузьмич. — Вы сюда для какой цели приехали? Жильем обжиться, али науку постигать? Вон берите простынь и делите горницу. Она большая, да и кровати в ней две, как я погляжу.
– Да как вы можете такое мне предлагать? – Взорвалась она. – Я благородная…
– Землянки все заняты. – На полуслове строго отрезал её Кузьмич. — ещё пол слова, и оба, в конюшню на стог устраиваться пойдете, вместе с Тишкой и крысами. – Мы как сговорившись кивнули, – это даже на поклон больше смахивало.
К больным, надеюсь ещё не подходили? – Вдруг смягчился он.
– Зашла... Меня женщина попросола подсобить. Ей не сподручно было. Так я пока вещи не сгрузила, сбегала…
– Оно похвально конечно, самопожертвование. А знали ли вы что за болезнь? А кие средства защиты вы при этом использовали? Вдруг учительским тоном начал Кузьмич.
– Да какие? Я же только голову придержала да лекарства влила по – быстрому, потом за вещами и сюда.
– А вы, Арсений, сейчас, той самой немытой рукой, получили пощещину. Почитай оба в контакте были. Болезнь сильная. Пол деревни уж в землю скосила, а вы по – быстрому. – Заворчал он. – Хоть в курсе сколько люду померло тут и в деревне соседней? Пошлите... Будете за глупость рассчитываться. – Мы гуськом пошли с его горницу, пардон, уже лабораторию. — Вот вакцина. Помните практику? Ваша задача ввести её друг другу. Да, именно друг другу. Вы прежде всего врачи, и вас не жилье должно волновать, а как больных вылечить и самим продержаться.
– Тихон, а тебе чего?
– Странно это барин…, — замямлил незаметно вошедший Тихон, — корова вторая за неделю уж подохла. Что же это такое твориться, – запричитал Тихон. – Люди мрут, скот тоже... Что за напасть такая?