Гувернантка. Книга вторая. - стр. 4
– Что это за дикая мысль поставить меня на кон? – спрашивает Лиза, пытаясь казаться возмущенной и оскорбленной. – Как вам такое в голову пришлось, позвольте спросить?
– Да, прямо скажем, скверно получилось, – признается Григорий Ипатович. – Лиза, ты уж прости дурака! Ну, не мог я остановиться! А усадьбу и лошадей я к тому часу уже проиграл.
– Вам и верно нельзя играть в карты.
– Категорически нельзя, – соглашается Григорий Ипатович.
Лиза молча стоит, глядя промеж березовых ветвей, на освещенный утренним солнцем косогор за оврагом.
– Теперь, Лизонька, и судьба моя и честь – всё в твоих руках, – говорит ей кузен, и невесело усмехается в коротко остриженную бородку.
– Извольте сию минуту объяснить, что все это значит? – спрашивает барышня, не спуская глаз с тропинки, поднимающейся по косогору к еловому лесу. – Зора делала мне намеки, но я, признаться, не поняла…
На кузена Лизонька нарочно не глядит.
– Что ж, изволь…Ты сама видишь, к нам съехались гости, – говорит Григорий Ипатович в полголоса. – Нынче сам светлейший князь почтили визитом. А это, Лизонька, большая честь… Ну, разумеется, генерал-майор Измайлов тоже здесь. Лев Дмитриевич один из основателей Клуба. Поэта-символиста Тетерникова, ты, наверное, и сама узнала. А еще приехала прима-балерина Мариинского театра, да-да, сама госпожа Кшесинская… Я перед обедом вас всем непременно представлю… Ах, жаль, мой старый приятель, Виктор Старшинский не смог приехать! Нелепая история, право слово…
– А тот карлик, кто он? – вспоминает Лизонька о маленьком человечке в рясе, гулявшем спозаранку подле усадьбы.
– А, это Ян Гузик. Известный медиум, на него сейчас мода в столице. Он чех, кажется…
– А почему он в монашеской рясе?
Григорий пожимает плечами.
– Интересничает. Да-с… Словом, это и есть Клуб… И смею тебя заверить, Лизонька, в Клубе состоит куда больше людей. И люди это, как правило, весьма состоятельные, занимающие высокие посты, уважаемые и довольно известные.
– И что у вас за интерес?
– Смею тебя заверить, на собраниях Клуба не происходит ничего преступного. Мы не замышляем ни против царя, ни против господа бога, – рассказывает Григорий Ипатович, набивая трубку табачком из кисета. – А интерес, который всех нас объединяет, это… Это если угодно, порочное влечение, страсть к флагелляции. И эта страсть терзает каждого из нас с юных лет.
Григорий высекает кремнием искру и принимается, не торопясь, раскуривать трубку.
Барышня задумчиво молчит.
– Ты ведь знаешь, что означает это слово?
– Да, знаю, – отвечает Лиза и отчего-то на щеках ее вспыхивает румянец. – Это от латинского flagellatio, то есть бичевание.
Григорий Ипатович согласно кивает.
– И что же все эти господа, – растерянно спрашивает Лиза. – Все они любители порки? И даже эти дамы?
Она оборачивается и видит, как Григорий усмехается в бороду. Карие глаза кузена весело поблескивают сквозь пелену табачного дыма.
Лиза чувствует, смятение в душе, ей становится страшно и в тоже время волнительно.
Но ведь этого попросту не может быть, говорит себя барышня. Ни этого разговора, ни всех этих гостей. И никакого Клуба тоже нет и быть не может! Но ведь я не сплю? Ведь нет же? Или сплю?
– Я вам все расскажу, – обещает Григорий Ипатович. – Под усадьбой устроена подвальная зала. Довольно просторная, стоит сказать. Там и происходят собрания Клуба. Клуб собирается не часто, скажем, раз в месяц и, разумеется, не всегда в нашей усадьбе… Так вот, один из гостей по договоренности привозит даму. Эта дама осведомлена о том, что ее ожидает. И она добровольно, по собственному желанию играет роль