Гувернантка. Книга вторая. - стр. 18
Арсений нерешительно останавливается посреди коридора.
Эта новоиспеченная тетушка и её сумасбродная компаньонка с механической рукой порядком его утомили. Арсений хочет уже вернуться к себе в спальню и забраться под одеяло, но тут сквозь шум дождя ему отчетливо слышится лошадиное ржание и стук копыт. Время для визита совершенно неподходящее. Немыслимо даже представить, что кто-то нагрянет в усадьбу Балашовых среди ночи, да еще в такую непогодь, но Арсений слышит, как чьи-то сапоги уже громыхают по ступеням крыльца, а потом колоколец в холле принимается нетерпеливо звякать.
– Scheiss! Was haben wir denn hier? – слышит он раздраженный голос Анны Павловны. – Ах, нет! Что, сейчас уж полночь?… Как я могла позабыть?!
Дверь гостиной распахивается, и Анна Павловна быстрым шагом выходит в темный коридор.
– Nein, verlass mich jetzt nicht! – жалобно просит Эльсбет.
– По-русски, будь любезна, – напоминает ей Анна Павловна.
– Oh, mein Gott…
С керосиновой лампой в руке Анна Павловна быстро проходит по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж. Её турецкие туфельки бойко стучат по крашеным половицам.
Арсений слышит, как Эльсбет в гостиной принимается хохотать.
– Ты смешная, – говорит Эльсбет, а сама задыхается от смеха. – Ты позабыла… Сними ее, сними эту штуку!
– О чем это ты? – спрашивает Анна Павловна, уже положив руку на лестничные перила.
Глядя на тетушку, остановившуюся на верхней площадке лестницы, Арсений думает, что лихорадка все же свела его с ума.
В свете керосиновой лампы Арсений ясно видит статную женственную фигуру Анны Павловны в давешнем капоте с кружевами, а еще он видит изрядного размера эрегированный член, торчащий у тетушки из паха. Арсению делается ужас, как страшно. Чтобы не закричать во весь голос он запихивает кулак себе в рот и больно прикусывает костяшки.
Тем временем, Анна Павловна, взглянув на себя саму, тоже замечает эту дикую несообразность. И отчего-то тетушка принимается хохотать, как умалишенная. Она охает, стонет, вытирает выступившие на глазах слезы, и совсем обессилив от смеха, прислоняется широкими ягодицами к перилам.
Меж тем полуночный визитер уже колотит в дверь кулаками.
– Ich komme sofort… Сейчас… Да иду я! Не нужно так громыхать! – кричит Анна Павловна.
А потом тетушка принимается отстегивать один за другим тонкие кожаные ремешки, которые скрывались от взгляда Арсения в складках просторного капота. И тут он, наконец, понимает, что к паху Анны Павловны пристегнут изрядного размера страпон. Арсению становится неловко за собственный испуг, потому как страпоны он видел прежде и не раз в столичных домах терпимости, да и мадам Брюс как-то предлагала ему побаловаться такой вот игрушкой. Что до страпона Анны Павловны, то он вырезан из дуба со всеми анатомическими подробностями, выкрашен морилкой, покрыт лаком и поблескивает от мазки.
Отстегнув последний ремешок, Анна Павловна бросает страпон в открытую дверь гостиной и быстро спускается вниз, освещая ступеньки керосиновой лампой.
– Иду я, уже иду…
Потом лязгает запор, и парадная дверь усадьбы со скрипом отворяется. Арсений слышит мужской сиплый голос, и как Анна Павловна отвечает что-то негромко и деловито.
По полу дует, Арсений стоит и переминается с ноги на ногу, а потом едва ли не бегом возвращается к себе в спальню. Затворив дверь, он подходит к окну и, выглянув наружу, видит стоящую у крыльца крытую брезентовым пологом повозку. Вспышка молнии превращает вид из окна в подобие гравюры. Ливень тугими струями хлещет по брезенту, двое приказчиков в картузах и совершенно мокрых кафтанах вытаскивают из повозки какой-то вместительный и, как видно, тяжелый ящик…