Грешники и праведники - стр. 20
– С Форбсом сегодня успели пообщаться?
– Две эсэмэски пришло.
– Он говорит, что вы познакомились на вечеринке.
– Верно. Я пошла туда с Элис, и мы с Форбсом разговорились на кухне.
– Просто как в песне, да?
– В какой песне?
– Ее теперь не поют, – вздохнул Ребус. Потом показал на ее телефон. – Две эсэмэски, говорите. Позволю себе предположить, что одна – до того как он пришел на беседу в участок, а другая – после?
Она не ответила на его вопрос.
– Я так и не могу понять, почему вы здесь…
Ребус в ответ пожал плечами.
– Меня выводит из себя, когда люди лгут мне в лицо. Я начинаю спрашивать себя: чего они боятся? В вашем случае, может быть, ничего, а может быть, и есть какая-то причина. Но пока я не буду знать наверняка…
– Какая разница – был Форбс в машине или нет? – Она уставилась на него.
– Если он был с вами, значит бросил вас там. Не вызвал помощь, не остановил проезжающую машину…
– Я не понимаю, почему этим интересуется полиция.
Ребус опять пожал плечами:
– А ваш отец? Его это не заинтересует?
– Но ведь это его не касается?
– Справедливо. – Ребус смотрел, как она разглядывает экран своего телефона. Может быть, получила новые послания, а может – нет. – Сколько вам придется здесь пролежать?
– Я еще не говорила с врачом.
– Вероятно, они посоветуют вам какое-то время держаться подальше от скоростных машин.
На ее лице появилась слабая улыбка.
– И от загородных дорог по вечерам, – добавил Ребус. – Западный Лотиан не случайно называют Ничейная земля.
Она посмотрела на него.
– Ничейная земля?
– Там нет ни законов, ни правил.
– Тогда понятно… – Ребус ждал продолжения, но она сжала губы. – Явный признак того, что она проговорилась.
– Джессика, если вам есть что сказать…
– Уходите! – закричала она в тот момент, когда в палату вошла сестра. – Я хочу, чтобы он ушел! Пожалуйста!
Ребус уже поднял руки, демонстрируя покорность, и вышел в коридор.
Ничейная земля.
«Тогда понятно».
А что именно понятно? Что-то случилось в тот вечер. Ребус мысленно сделал зарубку: позвонить в диспетчерскую на Блистон-Глен – нет ли у них данных о каких-либо происшествиях. Незаконные гонки? Сообщения о местных хулиганах, которые терроризируют туристов?
«Что-то или ничего»,[9] – пробормотал он себе под нос, выходя из больницы и доставая сигарету.
К больничным воротам подъехало черное такси, и с заднего сиденья вышел пассажир, собираясь расплатиться с водителем через окно переднего пассажирского сиденья. Серьезная ошибка приезжих, привыкших к другой системе: в Эдинбурге нужно заплатить, прежде чем выйдешь. Ребус подошел и встал за спиной Оуэна Трейнора. На Трейноре был вчерашний костюм, но рубашка свежая. Водитель отдал сдачу и чек, Трейнор повернулся – и вздрогнул, увидев Ребуса лицом к лицу.
– Черт побери, – сказал он.
– Извините, сэр. Я как раз ухожу.
– Были у Джессики?
Ребус кивнул.
– И?
– Что «и», мистер Трейнор?
– Вы по-прежнему считаете, что за рулем сидел ее бойфренд?
– Это одна из гипотез.
– Что ж, может быть, мне она скажет.
У Ребуса на этот счет имелись сомнения, но он промолчал.
– Вероятно, для всех будет проще, если мы оставим это дело, – предложил Ребус. – Какова бы ни была истина, Джессика стеной стоит за мистера Маккаски.
– Да, но если он так с ней поступил…
– Я серьезно говорю, сэр: лучше оставить все как есть. Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь совершил безрассудный поступок?