Графиня де Монферан - стр. 23
– Ага! – это уже было ближе к тому, что хотела узнать Николь. – А скажи ещё, сколько стоит сено для коровы на зиму?
Почему-то этот вопрос рассердил Еву. Она повернулась к Николь спиной и снова начала складывать одежду для глажки, недовольно бурча:
– Я коровы-то живой уж лет шесть в хлеву не видела! Откель бы мне этакое знать? Больше как будто и заняться мне нечем, только про коров разговаривать!
От этого ворчания Николь почувствовала смущение: у горничной и так море работы, она не разгибается с утра до вечера, а тут ещё и с вопросами к ней лезут…
***
В комнате, куда на лето перебралась госпожа Милена, Николь застала и мачеху, и сестрёнку. Они пили ещё тёплый взвар, и Клементина обрадовалась:
– Садись скорее, Николь! Ева во взвар мёду добавила – так-то вкусно получилось! Садись, хочешь, я сама тебе налью?
Травяной взвар, который здесь употребляли вместо чая, с приходом летних месяцев вообще стал гораздо вкуснее. Ева кидала туда вишнёвые веточки, мяту и другие свежие травы, и напиток получался действительно душистым. А вот мёд... Такой роскоши они давно не пробовали. Похоже, служанка просто прополоскала горшок, в котором оставались на стенках застывшие крупинки. Николь налила себе тёмный отвар в грубую глиняную чашку, попробовала – сладость почти не чувствовалась – и задумчиво спросила:
– Госпожа Милена, а сколько в одном золотом серебряных львов?
– Смотря где обменивать будешь. Ты, милая, деньгами-то сильно не швыряйся. Кто знает, как тебя муж содержать будешь. А обменивать золото, ясное дело, лучше всего в крупном городе. Там за золотого льва можно двадцать пять, а то и двадцать семь серебряных выторговать! Этих денег, случись что, тебе надолго хватит.
Николь испытала странное раздражение: «Случись что… Что ещё должно случиться, чтобы наконец-то рискнуть и разменять эти золотые?! Неужели голод и холод – недостаточные поводы!». Вслух, однако, она мачехе ничего не высказала, а попив чаю – извинилась и сообщила, что сходит присмотреть за тем, как Ева гладит одежду.
– Вот и правильно, милая, сходи. За прислугой нужно проверять всё, и хозяйский взгляд ничто не заменит! – Баронесса одобрительно закивала, строго сказав Клементине: – Сиди здесь, не бегай за сестрой! У нее сегодня очень много забот.
«Забота» – это одно из излюбленных слов баронессы де Божель. Её заботило отсутствие еды и дров, заботило отсутствие приличной одежды на каждый день и хорошей посуды. Вот только связать слово «забота» со словом «работа» госпожа Милена не хотела. Все её «заботы» ограничивались жалобами на тяжёлую жизнь и полным неприятием любого труда. Она жаловалась, страдала и иногда плакала, огорчалась и сильно стыдилась, что приходится готовить самой, но даже набрать в лесу ягод для зимы падчерице не позволяла. Любой труд на людях был для баронессы табу. И, к сожалению, этому же мать учила Клементину.
***
Гладить Ева устроилась в небольшой комнатушке рядом с кухней. Таких и похожих комнат для прислуги и кладовок, пустующих и заброшенных, здесь было больше десятка. Эта отличалась только тем, что окно на улицу было не заколочено, а имело деревянные ставни. Распахнув эти ставни и впустив в комнату свет, Ева раскладывала на столе, покрытом старой тканью, тонкую сорочку, недовольно бурча под нос: