Гойя, или Тяжкий путь познания - стр. 61

И они пустились в пляс.

Когда, усталые, но довольные, они снова сидели за столом, Гойя обратился к другу с просьбой. У него много недоброжелателей, сказал он, всяких аббатов и прочих шутников, которые на утренних приемах знатных дам смеются над его сомнительным происхождением. А недавно даже его собственный слуга, наглец Андрес, с язвительной усмешкой похвалялся бумагой, подтверждающей, что он, Андрес, – идальго, чей-то там сын, дворянин. Мартин, конечно, знает, что чистота крови и древнехристианские корни семьи Гойя не подлежат сомнению и что его мать, донья Инграсия де Лусьентес, принадлежит к роду, корни которого уходят далеко в глубь веков, в темные времена господства готов. Но было бы неплохо, если бы у него в доме хранился документ, подтверждающий безупречность его происхождения. И Мартин сделал бы ему большое одолжение, если бы уговорил брата Херонимо составить на основе церковных книг Фуэндетодоса и Сарагосы родословную его матери, чтобы он мог сунуть ее под нос каждому, кто в ней сомневается.

В следующие дни в доме Гойи отбоя не было от визитеров, желавших поздравить хозяина. Явились даже Лусия Бермудес и Пепа Тудо в сопровождении аббата дона Диего. Гойя, смущенный и растерянный, чувствовал себя неловко, говорил, против обыкновения, мало. Зато Сапатер говорил за двоих, развлекая гостей чинной беседой. Агустин, раздираемый противоречивыми чувствами, мрачно смотрел на прекрасных дам.

Пепа улучила момент, чтобы поговорить с Гойей наедине. В своей томной манере, с легкой иронией в голосе она рассказала ему, что живет теперь в маленьком дворце на калье Анторча – Факельной улице; дон Мануэль выкупил его для нее у наследников покойной графини Бондад-Реаль. Дон Мануэль время от времени приезжает из Эскориала в Мадрид и навещает ее. Он пригласил ее и в манеж, чтобы показать свое искусство наездника. Гойя уже был наслышан о переменах в жизни сеньоры Тудо; обычно он старался пропускать эти известия мимо ушей, но теперь ему приходилось узнавать все это из первых уст.

Кстати, продолжала Пепа, дон Мануэль сообщил ей, что вскоре Гойю пригласят в Эскориал.

– Я горячо поддержала это намерение, – прибавила она вскользь и с радостью отметила, что Гойе стоило немалых усилий, чтобы подавить в себе желание ее ударить.

В тридцати милях северо-восточней Мадрида, отчетливо выделяясь на темном фоне Сьерра-де-Гвадаррамы, возвышается замок Эль-Эскориал, устрашающе огромный, величественный в своем холодном великолепии каменный исполин, мрачный, неприветливый.

Наряду с Ватиканом и Версалем Эскориал принадлежал к знаменитейшим архитектурным ансамблям Европы; испанцы считали его восьмым чудом света.

Построил дворец во второй половине шестнадцатого столетия Филипп II, мрачный, зараженный болезненной подозрительностью фанатик, известный сластолюбец, бюрократ и ценитель искусства. Построил по трем причинам. Во время битвы при Сен-Кантене