Гойя, или Тяжкий путь познания - стр. 25

Родившийся в Бадахосе, в богатой стадами Эстремадуре, в скромной семье, Мануэль прибыл ко двору юным гвардейским лейтенантом и своей ладной, осанистой фигурой и приятным голосом привлек внимание жены наследника, принцессы Астурийской. Сластолюбивая принцесса не остыла к нему и став королевой. Сегодня двадцатисемилетний статный красавец Мануэль де Годой-и-Альварес де Фария, герцог Алькудиа, был генерал-капитаном валлонской гвардии, личным секретарем королевы, председателем Королевского совета, кавалером ордена Золотого руна, владельцем всех сокровищ, каких только мог пожелать, и отцом двух младших королевских отпрысков, инфанты Изабеллы и инфанта Франсиско де Паула, а также многочисленных незаконнорожденных детей.

Гойя знал, что при таком везении доброе сердце сохранить трудно. Дон Мануэль же остался человеком добродушным, почитал науку и искусство, обладал чувством прекрасного и прибегал к подлости и жестокости, только когда кто-то противился его воле. Будет не так-то просто, думал Гойя, вдохнуть жизнь в широкое лицо герцога, который придавал особое значение представительности и в нужных случаях надевал маску высокомерия и безучастности. Но он, Франсиско, благодаря своей симпатии к нему, пожалуй, сможет передать в портрете жизнелюбие и жизнерадостность, скрывающиеся за этой скучающей миной.

Дон Мануэль подписал наконец все документы.

– А теперь, – сказал сеньор Бермудес, – я должен сделать вашему превосходительству несколько сообщений, не предназначенных для широкой публики.

При этом он с едва заметной улыбкой посмотрел на Гойю.

– Дон Франсиско – не широкая публика, – любезно ответил герцог, и дон Мигель приготовился к докладу.

Поверенный в делах регента Франции, месье де Авре, вызывающим тоном потребовал, чтобы Испания начала более решительные военные действия против безбожной Французской республики.

Дона Мануэля это сообщение скорее развеселило, чем рассердило.

– Нашему толстому принцу Людовику легко воевать, сидя в своем гостиничном номере в Вероне, – произнес он с иронией и пояснил Гойе: – Он живет в гостинце «Три горбуна», и без наших денежных вспоможений ему пришлось бы отказаться от одной из двух своих комнат. Он выдвигает какие-то определенные требования? – вновь обратился он к Бермудесу.

– Авре объявил мне, что его монарший повелитель ожидает от испанской короны по меньшей мере десять миллионов франков и двадцать тысяч солдат, – ответил тот.

– У Авре прелестная дочка… – задумчиво произнес дон Мануэль. – Правда, уж очень тоща. Я ничего не имею против худеньких, но когда одна кожа да кости – это никуда не годится. Как вы полагаете, дон Франсиско? – И, не дожидаясь ответа, приказал Мигелю: – Передайте месье де Авре, что мы сделали все, что было в наших силах. И пошлите ему во славу Божию еще пять тысяч франков. Кстати, вы получили наконец плату за свой портрет? – спросил он Гойю и, услышав отрицательный ответ, покачал головой. – Вот, извольте видеть! Еще пять лет назад этот месье де Авре был одним из сиятельнейших вельмож в Версале, а теперь не может даже заплатить художнику.

– Подкрепления воюющим с французами войскам, к сожалению, требует не только месье де Авре, – продолжал Бермудес. – Генерал Гарсини требует этого еще более настоятельно. Вести с театра военных действий печальны. – Он полистал свои бумаги. – Фигерас пал