Государственный Алхимик - стр. 2

– С чего такая улыбка, студент? – сощурился тот.

– Да так, – пожал я плечом, – за вас радуюсь. И за всё живое во Вселенной.

– Да вы издеваетесь?! – зашипел Быковский, вскакивая с пола, как молодчик. – Плавиться вам в Атаноре, негодник!!!

Его седые усы будто поседели ещё больше.

Он всплеснул руками и выпалил всё, что обо мне думает:

– Вы – худший алхимик за всю историю алхимии! Вы родились с самым убогим даром из возможных! Ваша магия никогда не принесёт пользы обществу и нашей доблестной армии!.. И вообще… вам известно, что я состою в Государственной Комиссии по процедуре Избавления от магии? Так вот имейте в виду, что вы уже на очереди! Я Председатель Комиссии и подтверждаю, что вы ни на что не годны! ВЫ ОТЧИСЛЕНЫ! И скоро вы подвергнетесь процедуре Избавления! Пути назад нет! Сегодня же поставлю в известность вашего отца! Надеюсь, вы осознали, какой кошмар вас ждёт?! Осозна-а-али?!

Лицо несчастного профессора перекосило от гнева.

– Осознал, Иван Борисыч, ещё в детстве осознал, но спасибо, что напомнили, – ответил я, поднимаясь с пола и отряхивая пыль со штанин.

– Вот и помните об этом всегда!!! – рявкнул профессор.

В ответ я опять пожал плечом.

Быковский мог быковать сколько угодно. Лично для меня экзамен прошёл на отлично, потому что алхимия – последнее, чем я хотел заниматься.

Хотя вряд ли в этом мире нашёлся бы хоть один человек, мечтающий о процедуре Избавления. Ну где вы видели мага, который хочет, чтобы его лишили магии, и даже специально провоцирует для этого события?

Хм-м…

А я есть.

Приятно познакомиться.

***

– Илья, отец тебя убьёт! Или ещё хуже – отправит на процедуру Избавления, а потом в монастырь! Разве ты хочешь в монастырь?

Это первое, что спросил у меня старший брат Оскар, когда я уселся в салон нашего семейного маго-парового экипажа. Громоздкий, как вагон поезда, и неприлично дорогой, он покатил по главному проспекту Архангельска.

Слова брата меня нисколько не напугали.

Во-первых, при слове «монастырь» я испытывал приятное чувство уюта.

А, во-вторых, весть о моём отчислении уже достигла родственников. Значит, всё прошло отлично. Чем быстрее узнают, тем раньше меня отправят на процедуру Избавления.

Именно этого я и добивался вот уже полгода – с того момента, как отец засунул меня в самую престижную академию страны, где обучали мирных магов.

Он же не знал, что я далёк от мирной магии, как ртуть от железа, и что моя цель – это ратная магия и Корпус Героев. Пусть даже в роли анонимного солдата, потому что другой роли мне там не светит.

– Но если задуматься, то хорошо, что тебя отчислили, – добавил Оскар. – В академии наконец-то поняли, что такой, как ты, не может быть настоящим алхимиком. Это же издевательство над нормальными магами и всей Ранговой Системой Просветления по шкале академика Маевского!

Я не среагировал на его желчь, хотя в подобные моменты ехидный и тонкий голос брата невыносимо резал слух.

Он часто говорил фразу «Такой, как ты», потому что боялся сказать мне прямо в глаза: «Выродок», «Недоалхимик» или «Ртутный бездарь».

Ничего умнее этот кретин всё равно придумать бы не смог.

Он всегда был туповат, сколько его помню. Между нами было два года разницы, но умнее меня он точно никогда не выглядел, зато любил уколоть побольнее.

А ведь Оскар даже понятия не имел, кто я на самом деле.