Город, которого нет. сборник - стр. 25
– Но обещал вернуться? – уточнил я.
Все почему-то заржали.
– Зря ты его не сдал, братишка, – доверительно сказал Никодим. – Сейчас бы все вместе домой рванули. И бабла, глядишь, побольше б срубил. Сколько там Морт за нас отсыпал? Тут твои тридцать серебреников?
Только сейчас я заметил, что на полу валяется кошель. Надо же, не отобрали. Карлик ловко развязал тесемки и высыпал содержимое.
– Двадцать семь золотых. Круто. Я даже сам себя зауважал…
– Короче, – скомандовал Никодим, – валим отсюда. Открывай, и – ходу. После поговорим. А план хорош, одобряю. Этих монет хватит на приличную пирушку.
Они обступили меня, я почувствовал себя неуютно.
– Ну?! – рявкнул в две глотки карлик, – оглох, что ли? Поехали!
– Куда? – осторожно спросил я, и уточнил на всякий случай: – и на чем?
– Ты че, заигрался, типа? – вызверился карлик. – В несознанку пошел?! Дык я тебе напомню! – обе головы покраснели, кулаки сжались.
– Братишка, – сказал Никодим, – заканчивай клоунаду. Порезвились и будет. Валим отсюда. У меня, знаешь ли, аллергия на плесень. Заводи шарманку, Евдоким.
– Кк-какой Евдоким? – опешил я.
– Хватит уже, – закатив глаза, ответил хоботастый. – Затянулась шутка. Снимай эту морду, тут все свои. Пива, как я понял, ты не принес? Хорошо хоть, Проявитель достал. За это, брат, тебе наш респект и уважуха. И бабло мортово пригодится. Да снимай личину, сказал! – Рявкнул он и сделал в мою сторону сложный жест.
В носу защекотало, и я чихнул. Кроме этого, ничего не случилось.
Вдруг стало очень тихо.
– Это. Не. Евдоким, – раздельно сказал чувак с хоботом. – Где мой брат, падла?
Я не успел ответить по уважительной причине: меня схватили за горло и затрясли. Ноги болтались, а голова стучала о стену. Попробуйте сами общаться в таких условиях.
– Не знаю, – прохрипел я.
– Ти-хо! – рявкнула вдруг девушка, да так, что Никодим опустил хобот и вернул меня на пол. – Дайте его мне!
– Дружок, – сказала она ласково и заглянула в душу алыми, без зрачков, глазами. – Дружок. Если ты не Евдоким, то ты вообще кто? И откуда?
– Витя. Студент. Из Питера, – после шейкера слова с трудом выходили из горла.
Компания переглянулась.
– А Евдоким?.. – начал было карлик, но Магда на него цыкнула.
– Повтори это еще раз?
– Витя. Питер. Петербург, – торопливо сказал я и почему-то добавил: – Ленинград. Петроград.
– Пет-ро-град, – повторила она, не спуская с меня глаз.
И вдруг запела. По-русски. Я не отвечу вам, какой язык мои гости использовали до того и почему я их понимал. Хотя догадка у меня появилась.
Девушка пела, с трудом вспоминая слова:
– Их-ябло-чка-ку-да-котишься-пат-клеш-папа-дешь-не-воро-тишься.
Бледное личико стало мечтательным. Она сказала:
– Девять сезонов назад я была у них в одной заварушке. Я тогда была э-ман-си-пэ. Курила па-хи-то-ску, а потом, в перестрелке…
И, сама себя перебив, спросила:
– У вас там мумию еще в зиккурат на главной площади упаковали, ага?
– Это в Москве, – сознался я. – А я из Питера. Из Петрограда.
– Петрограда, – протянула она и вдруг оживилась:
– А Сережа? Сереженька, золотой, кудрявый, и ресторан на площади у собора. Поэт…
– Помер, – жалостливо сказал я, – то ли сам, то ли убили. Есть разные мнения…
Нежить расстроилась:
– Гниды! суки белобрюхие.
– Так, – сказал Никодим. – Завязывай вечер воспоминаний! Давай-ка, мил человек, по порядку. Как ты сюда попал, где Евдоким и откуда у тебя Проявитель? – он указал хоботом на «Никон».