Голуби в берестяном кузове - стр. 21
Но свет, падавший в тёмный коридор из освещённой залы, ему мешал, и он, воя, исчез… чтобы объявиться где-то на тёмной улице. Нечеловеческие вопли доносились оттуда.
Люди метались по ночному городу, и лишь немногие, зная заклинание, возвращающее мёртвого в могилу, творили его наскоро, бежали.
Полянин и князь, молча, словно поняв друг друга с полуслова, вдруг затянули монотонную песню. Слова её на полянском языке зазвучали очень тихо. Продолжая их повторять вновь и вновь, князь с мечом сына выбежал в коридор. Люди в панике метались по улице, раздавались визг и утробный вой… Ольсинор следовал за Светославом. Ровное пятно света окружало их – Ог летел рядом.
Заунывная песня, несущая древнее заклятие-оберег полян, подхватывалась теми, кто знал её.
Мёртвые вставали из-под земли отовсюду. Подрагивающей походкой тянулись вдоль улиц, проходили сквозь стены. Цеплялись за людей и тащили их за собой.
Чадили факелы, в свете их мелькали люди. Князь ожесточённо, словно в забытьи, рубил и рубил безжизненные тела, которые вставали и вставали перед ним. И шептал, шептал слова древней песни:
Ши ангаларх, дра ангаларх
Ил Драисиве, ил Драисиве…
…в Драисиве – город мёртвых, навсегда отправляя одного за другим своих врагов. Ему вторил Ольсинор.
Первые лучи солнца коснулись крыш города, когда с нашествием мертвецов было почти покончено. Но измученные бессонной ночью жители города и те, кто укрылся в его стенах, обрадовавшиеся рассвету, словно видели его впервые, невольно обращались в сторону крепостных стен.
Раннее зимнее утро. Стены крепости во вздрагивающих всполохах факелов. Непрерывный поток конников чёрной рекой течёт по дороге, раздваиваясь и окружая будто змеями стены крепости. Далеко. Стрелы не долетят. А враг идёт и идёт. Слышится визг низкорослых лошадей, которые, проваливаясь по самое брюхо в снег, расползаются по всем полям, лежавшим вокруг города…
Скоро, в считанные часы, Древляна была отрезана от всего мира. Застучали топоры в лесу…
Схроны
Небольшой отряд уходил всё дальше от Древляны, и к тому часу, когда город был окружён, ровной рысью пересёк длинный глубокий овраг, по которому бежал широкий ручей. Они уходили на восток, к отрогам Каян. Горная цепь должна была появиться на третий день пути, а пока надо было двигаться вперёд и вперёд, по возможности без остановок.
Впереди отряда ехал на белоснежном иноходце Рангольф. Сразу за ним, почти след в след, шёл другой такой же иноходец – на нём ехала Айин. Её не хотели брать, чтобы не подвергать опасности. И даже не стали будить, чтобы попрощаться. Но она оказалась рядом, лишь только миновали излучину Онежи. Выехала раньше и ждала за поворотом, хоронясь в чаще леса. В предрассветных сумерках, в заснеженном лесу среди черных стволов деревьев, она была почти незаметна со своим белоснежным красавцем Ойко.
Рангольф лишь хмуро посмотрел на дочь и ничего не сказал. Если девушка не понимала, как опасно было теперь одной путешествовать по этим местам, то он знал, что не пройдёт и часа, как по этой дороге, с которой они сейчас свернут, пойдут степняки…
За Айин следовал на своём Саврасом Мокша. У лесовичей были широкогрудые, выносливые кони, которые и в бою не испугаются, и в походах не выдохнутся. Следом за Мокшей на слишком рослом для него коне ехал Схлоп.