Голуби в берестяном кузове - стр. 13
– Сахлопивур, мои извинения.
Свей хмыкнул, следя за домовым глазами, и почувствовал, что боль понемногу уходит куда-то глубже, будто прячется. Нет, он не зря сюда пошёл.
Схлоп принялся обстоятельно рассказывать Дундарию, как он третьего дня на охоту ходил:
– Я тогда бобровую запруду нашёл. Думаю, наловлю, шкурок соберу да выменяю в Древляне на бочку новую под яблоки мочёные. Очень я их люблю. Яблочки мелкие, сочные, на зубок. А тут буря. Ветер поверху пока воет, но деревья уже трещат… Ты, Дундарь, моё почтение, в лесу пропадёшь. Тебе дом подавай с печкой да с овином, молоком полакомиться не прочь. Что ты, к примеру, будешь делать, если буря налетела?
– На дереве схоронюсь, – буркнул Дундарий, немилостиво сверля взглядом разговорившегося пещерника.
– Эк! Если леший ещё пустит!
– А хлебушко ему прихвачу, белка съест или бурундук какой, он и подобреет, – рассудительно ответил домовой, скрестив короткие ручки на груди. Он сидел на каменном выступе возле трубы, самое тёплое место так никому и не отдал, подумав: «Им точно жарко будет, уж я сам как-нибудь». И сейчас жмурился в тепле сонно как кот.
– А если в дерево молния попадёт, или ветром этим и свалит? Пропадёшь, пропадёшь ты, Дундарь, в лесу.
– Не пропаду, Сахлопивур, уцеплюсь, обмотаюсь словом охранным и продержусь.
Возле трубы, выходящей из нижнего помещения, на старой медвежьей шкуре стояла еда в глиняных чашах: и на полу, и на шкуре возле Схлопа, и на круглом, маленьком столике возле Свея. Княжич сидел на невысокой лавке, стоявшей вдоль ската крыши. Перед ним висели пучки трав, березовые веники.
Чердак был большой, но домовой выбрал себе закуток возле трубы. Здесь он сушил разные травы, веники для бани, летом тут воняло вялеными жабами, зато никогда не водилось комаров и гнуса – стоило Дундарю шикнуть заклинание, и комаров словно ветром сдувало.
Мокша лениво ковырялся в чашке с грибами. Грузди – это хорошо, но не в таком же количестве! Он не привык есть много, а в дороге и подавно не всегда удавалось. Схлоп тем временем продолжал:
– … а вокруг деревья трещат, ветер вековые дубы будто тростиночки пошевеливает, я, знай, поторапливаюсь, уж так я бочку захотел. Я как если чего захочу, то вынь да положи. Всё равно своего добьюсь. Да мы и не в такие бури хаживали, что нам непогодь…
– Непогодь тебе. Тогда сосну повалило на берегу, – сказал Дундарий, – я её ещё маленьким росточком помню.
Мокша задумчиво посмотрел на Схлопа. Услышав его слова: «… и не в такие бури хаживали», он отчётливо вспомнил, что не давало ему покоя. Точно так же совсем недавно сказал Корча лешак. А вот то, про что он сказал, занимало Мокшу больше всего.
– А что Дундарий, – сказал он, – неужто здесь на Онеже когда-то драконы были, или это Корча мне так, для словца сказал, когда его ходами позволил до Онежи добраться? Так и сказал, что будто бы в его ходах и с драконами хаживали?
Дундарий, привалившись к тёплой трубе, не сразу ответил. Лишь закивал головой. Зажглась ещё одна лампа на потолке. Мокша заинтересованно наклонился вперед – дед колдует, значит, что-то покажет.
– Вооон туда глянь-ко, – проговорил Дундарий, показывая короткой, крепкой ручкой в самый тёмный угол, который сейчас был освещён той самой лампой, которая зажглась последней. – Как ты думаешь – что энто там? – с ехидцей вопросил хитрый дед.