Гипноз для декана - стр. 23
Комнату огласил громкий, металлический стук – это у меня из рук выпали часы, которые я перестала вертеть и машинально крутила в пальцах. От изумления у меня из горла вырвалось нечто среднее между кашлем и задушенным хрипом.
– Что?! Какую грудь?! – пролепетала я, невольно цепляясь взглядом за его грудь, виднеющуюся из расстегнутой рубашки.
– Шикарную… – ответил он всё тем же ровным голосом, но с явными мечтательными нотками. – Такую, как я люблю… Идеального размера… округлую… наверное, стоячую и с острыми сосками, когда возбуждена…
Узел между бедер снова стянулся, заставляя крепко сжать ноги и прикусить губу.
– А как вы ее… увидели… мою грудь? – совладав с собой, спросила, стараясь не дышать слишком часто.
– Не знаю… – снова нахмурившись, ответил декан. – Где-то увидел… не помню… ничего не помню…
Черт, он ведь уже забыл о случае с трофеем! Эх, рано я ему это внушила – надо было пораспрашивать подробнее сначала! Наверняка, у меня что-нибудь задралось, когда я падала, и грудь вылезла.
Но тогда получается… получается… Я резко втянула воздух, сраженная догадкой. Неужели…
Нет, не может этого быть!
Нет, Сафронова, ты не будешь его спрашивать об этом! Не будешь, не будешь, не будешь! Заткнись, тебе говорят!
– А что бы вы сделали с моей грудью, если бы увидели ее сейчас? – на одном дыхании выпалила я и зажмурилась от страха.
Он ответил немедленно, будто только и ждал возможности сказать это вслух.
– Я бы обнял ее всей ладонью… и так держал, пока ты не заскулишь от нетерпения. А потом наклонился бы к ней и… подул. Ты, наверное, чувствительная. Сошла бы с ума от возбуждения. Стала бы умолять меня взять сосок губами. Но я бы не стал. Помучил бы тебя, как следует – минут пятнадцать, лаская всё что угодно, кроме того места, в котором тебе хочется. И только потом бы сдался и лизнул твой сосок – в самый кончик, очень-очень легко... Думаю, ты бы сразу кончила.
Тот факт, что всё это было сказано ровным, металлическим голосом, меня не спасло. Острым, почти болезненным возбуждением прошило вдоль позвоночника, заставляя тело выгнуться и вырывая из горла стон. Запрокинув голову, несколько минут я не могла ничего делать, кроме как смотреть в потолок и дышать – прерывисто, часто, словно только что минут прыгала через скакалку. До оргазма, слава богу, не дошло – я смогла совладать с собой и остановить горячую пульсацию в бедрах перед самым пиком, в самую последнюю секунду…
Чёрт бы его побрал, этого… декана… чёрт бы его… побрал… – только это и вертелось в голове, наподобие скороговорки, только медленно. Чёрт бы его побрал…
Наконец, мысли кое-как упорядочились и разнообразились. Вот оно, значит, что… Значит, у него от меня тоже… «дым из ушей»? И вся эта ненависть… от любви?! Ну, в смысле, от той любви, которая у людей между ног.
Опустив голову, я долго и тяжело выдохнула.
И что теперь делать? Что, чёрт возьми, со всем этим бардаком делать!
Ты знаешь что! – строго, голосом моей тёти – шестидесятилетней старой девы бухгалтерши – ответил мой внутренний голос. Ты должна немедленно, без всякого промедления внушить ему, что он тебя НЕ ХОЧЕТ. И что грудь твою он никогда не видел. И, вообще, испытывает к тебе исключительно уважение и платоническую приязнь – как к весьма перспективной, талантливой и достойной всяческого поощрения девушке из самого высшего общества.