Гипноз для декана - стр. 21
Сглотнув, я молча кивнула.
– А теперь рассказывай, Сафронова, когда и при каких обстоятельствах ты услышала о том, что я ненавижу ректора. Потому что, если мне не изменяет память, я тебе ничего такого не говорил.
Изменяет, изменяет… – хмуро подумала я.
И вдруг резко выпрямилась, словно меня по спине хлестанули плетью – до того ярко вспыхнула в моей голове идея. Я должна увлечь его не тем, по чему я готовилась – не каким-то там дурацким «зачетом», а тем, что жизненно интересно ему самому!
– Я вам расскажу, Андрей Федорович… – тихим вкрадчивым голосом произнесла, специально чуть растягивая и замедляя слова. – Только это… долгая и совершенно невероятная история… Собственно, ради нее я к вам и напросилась. Можете выделить мне… минут десять?
Настороженно прищурившись, декан склонил голову на бок.
– Что за история, Сафронова? Кто-то собирает не меня компромат? Ты что-то подслушала?
– Подслушала, Андрей Федорович… Мнооого чего подслушала… – плавно выскользнув из кресла, я приблизилась к столу и осторожно, чтобы не спугнуть его, вытащила из кармана юбки подвеску. – Но вы должны пообещать, что не будете перебивать меня, пока я не закончу. Это связанно… с вот этими… часами. Посмотрите на них внимательно, Андрей Федорович. Они весьма… занимательные…
7. Глава 7
Подозреваю, что Игнатьев не выгнал меня в первые же минуты гипноза исключительно потому, что у него сработал тот самый «собачий» рефлекс. Его разум и тело уже испытывали расслабление при звуках этого моего голоса, этих интонаций и при покачивании этого самого, странного предмета в моих руках. И как только услышали и увидели всё то же самое, мгновенно среагировали и вызвали ту же самую реакцию – расслабление и выключение инстинкта самосохранения.
Иначе объяснить, почему декан в принципе стал слушать меня, я не могла – ибо несла я такую лютую чушь, что у самой уши в трубочку заворачивались.
– Около недели назад я проходила случайно мимо кабинета Березина – помните, молодой такой доцент с Евразийского Института… и вдруг услышала, как внутри кто-то очень громко скандалит… кричат, ругаются… Остановилась послушать – подумала, вдруг кому-нибудь придется помощь вызывать… И тут слышу женским голосом – «да как вы смеете мне такое предлагать, Антон Юрьевич! Я на вас жаловаться буду декану!»
– Декану? – насторожился Игнатьев, стрельнув в меня взглядом. – Мне?
Э нет… так не пойдет… Поняв, что допустила оплошность, я покачала головой. Не надо, чтобы он продолжал быть центром истории и внимательно прислушивался к тому, что я рассказываю. История – это способ завлечь его изначально, заставить слушать и смотреть на часы-подвеску. Но постепенно надо сделать так, чтобы он заскучал – монотонно и долго рассказывать ему что-то, чтобы ввести в транс. И вот тогда, в состоянии измененного сознания, вновь зацепить его, но уже на более глубоком уровне.
– Нет, не вам. Кафедра Евразии же к другому факультету относится. Там, кажется, профессор Володина – деканом. Но не в этом суть… В общем, эта женщина, что была в кабинете с Березиным, грозилась за что-то на него пожаловаться… а он ей в ответ – не можете вы на меня пожаловаться, я вам не позволю… А она ему – у меня на вас управа найдется! А он такой - что ж вы так нервничаете, девушка… у меня от вас уже голова разболелась… И тут дверь открывается… я еле успела спрятаться…