Гибель Николая Рубцова. «Я умру в крещенские морозы» - стр. 7
12 июля Николая вместе с Борисом увезли в Красковский детдом в восемнадцати километрах от Вологды. Через несколько дней Николай сбежал из детдома, но его возвратили назад, в сиротскую жизнь...
В Краскове Николаю Рубцову предстояло пережить еще одну трагедию.
20 октября 1943 года вместе с группой детей, вышедших из дошкольного возраста, его отправляют в Никольский детский дом под Тотьмой. Младший брат остался в Краскове. Рвалась последняя ниточка, связывающая Николая с семьей, с родными...
Глава вторая
Детдом на берегу
Тотьма... Устье Толшмы...
Древняя, овеянная легендами русская земля...
Здесь творил чудеса святой Андрей Тотемский.
Летописи рассказывают, что, босой, он стоял возле храма в снегу и молился. И увидели его «сибирския страны варварского народа людие», и их старейшина Ажбакей, страдающий глазной болезнью, обратился к блаженному с мольбой о помощи. Андрей испугался и убежал, но Ажбакей не растерялся. Пал на колени и водой, что, натаявшая, стояла в следе святого, умыл лицо. И тут же прозрел.
Возможно, Николай Рубцов и слышал это предание от матери... Возможно, это оттуда, из глубины детской памяти, воскрешающие образы древнего предания стихи:
Впрочем, это неважно... Сама здешняя земля настраивает людей на один и тот же лад, независимо от того, сколько столетий разделяют умеющих вслушиваться в ее голос сограждан.
1
Сюда, в устье Толшмы, и привезли в 1943 году семилетнего Николая Рубцова...
Лошадь за детьми не прислали, и двадцать пять километров по разбитой дороге под злым осенним дождем малыши шли пешком. Когда добрались до детдома, там уже спали.
«Вдруг голоса откуда ни возьмись! Топот за окнами и хлопанье дверей... Антонина Алексеевна Алексеевская, воспитатель младшей группы, с мокрыми волосами и с крапинками дождя на плечах проталкивает вперед присмиревших гостей.
– Ребята, это ваши новые друзья. Они протопали от пристани пешком. Двадцать пять километров. Прямо с парома, без передышки...
Алексеевская держала в руках список. Вычитывала фамилии.
– Коля Рубцов! Ложись на эту кровать. Мартюков, подвинься.
Без единого слова, но со светом в глазах шел черноглазый мальчишка...»
Эти воспоминания сотрудника великоустюжской газеты «Советская мысль» Анатолия Мартюкова интересны еще и тем, что дают первый из известных нам портретов будущего поэта.
Конечно, можно усомниться, откуда – из октябрьской ночи сорок третьего года или из рубцовских стихов? – «свет в глазах»...[7]
Но есть в воспоминаниях Мартюкова и то, что невозможно придумать, – тот семилетний Рубцов, все еще по-детски доверчивый, надеющийся на ласку, на привет и вместе с тем уже настороженный, готовый к любой неожиданности.
– А тебя зовут Толей, – тихо утвердил он.
Не сказал, не усмехнулся, а именно, как бы даже безразлично, «утвердил».
В одной этой фразе – весь опыт годичного пребывания в детдоме. Рубцов еще ничего не знает о своем соседе по койке, но понимает, что надо с первых же слов заинтересовать будущего товарища, «утвердить» себя.