Где распускается алоцвет - стр. 9
Когда Алька обогнула текстильную фабрику и выбралась в жилые кварталы, то народу стало больше. Появились дома – сперва частные, за оградками, а потом, за школой, и многоквартирные. Выше трёх этажей в Краснолесье не строили, и над всем городом возвышались только фабричные трубы и корпуса – да две водонапорные башни, на севере и на юге. И ещё вокзал, вот только он располагался с другого конца, и его видно не было.
– Тётя, би-бип! – крикнули сзади.
Алька шарахнулась на обочину, и её обогнала стайка мальчишек лет девяти, все с неподъёмными рюкзаками и на самокатах. В школьной форме – в серых брюках и в жилете – был только один, остальные оделись кто во что горазд.
«А мы ходили все одинаково, – кольнула в сердце мимолётная глупая зависть. – Как там было… Чёрный верх, белый низ?»
Учительница звала их галчатами.
Центр преобразился разительно и больше напоминал уже столицу, чем ту разросшуюся, забогатевшую деревню десятилетней давности. Или уже пятнадцатилетней? Алька нахмурилась, припоминая, когда вот так гуляла в последний раз. Рядом с библиотекой разбили сквер, а само здание облицевали белой плиткой, чуть шершавой и ноздреватой. Отреставрировали и центральный рынок – побелили купол, а на стенах сбили штукатурку и чем-то так покрыли кирпич, что он теперь стал гладеньким на ощупь и блестел. В длинном-длинном жёлтом доме, который шёл вдоль центральной улицы и загибался у фонтана, открыли сразу две кофейни, с лица и в торце, ближе к парку.
Алька взяла себе капучино навынос; было вполне сносно, даже, надо признать, лучше, чем в забегаловке около издательства.
В начале бульвара она присела в сквере, под старыми осинами. Фонтан не работал; на бортике голуби дрались за булку, а здоровенная чёрная ворона наблюдала за ними, как рефери… ну, или выжидала, чтобы отобрать добычу у победителя. Обувной, который и так еле-еле выживал пятнадцать лет назад, наконец сдулся, и на его месте открыли ремонтную мастерскую и пункт выдачи. Туда постоянно заходили люди и выходили с пакетами, а в два часа подъехал большой фургон, и началась торопливая разгрузка.
Мимо постоянно кто-то шастал – в пекарню, в продуктовый дальше по улице, в парк и из парка. На балконе третьего этажа цвели герани и бормотало радио. Алька пила кофе и жмурилась на солнце, загадывая, чтобы оно наставило напоследок побольше веснушек, а ещё вслушивалась в разговоры вокруг.
В основном болтали про цены, школу и домашние дела, но потом от компании мужчин в рабочем, куривших у остановки, долетело знакомое, тревожное:
– …а Костяной, получается, по бабам?
Алька вздрогнула.
Она ещё тогда, два месяца назад, старалась особенно не вчитываться в сводки, но тоже обратила внимание, что среди жертв чаще фигурировали женские имена. Но тогда-то пока считалось, что это дело рук маньяка, а маньяки обычно и выбирают тех, кто слабее, – женщин, детей…
– Получается, что да, – откликнулся другой мужчина и почесал в затылке, роняя на себя пепел от сигареты. – Тьфу ты… Ретка домой ехать отказалась. Говорит, как я год пропущу, у меня четвёртый курс.
– Ну и дура.
– Дура на теоретическую физику не поступит.
– Да и толку-то уезжать, – сплюнул на тротуар третий. – Вон в Светлоречье тоже баба померла, совсем молодая, сорок лет всего. У меня сестра там, а это её соседка. Разведённая, сын остался, куда его теперь?