Где распускается алоцвет - стр. 8
Сейчас, к счастью, задание было попроще – написать четыре обзорные статьи про «сезонные» книги и просмотреть рассылку для печати.
«Успею ещё до конца отпуска, – пронеслось в голове. – Но, наверное, не надо сразу отправлять».
Заканчивая работу слишком быстро, Алька испытывала смутные угрызения совести, как если бы делала её не слишком хорошо… а отдыхать не умела. Как привыкла два года назад забивать всё свободное время, чтоб не думалось ни о чём, так продолжала и сейчас.
– Ты бы погулять сходила, а? – предложил Велька, поставив перед ней тарелку с блинами. – Пока погода хорошая. А то потом польют дожди, всё развезёт… А ты у нас давно не была. В центре бульвар замостили, знаешь? Розовая плитка, красивая.
– Схожу, – улыбнулась Алька. От заботы на душе было тепло. – А ты не пойдёшь?
Он помрачнел, наклоняя голову, и очки у него запотели от пара над тарелкой.
– Мне учиться надо. Летом опять буду поступать, нельзя же опять провалиться…
Всё-таки, видимо, он беспокоился больше, чем считала бабушка.
Блины были нежные, ажурные. Велька нафаршировал их копчёной уткой, зеленью и сыром – всем, что осталось от вчерашнего застолья. Вот кофе закончился, и пришлось заваривать чай, травяной, другого бабушка не признавала. Она тоже работала сейчас, консультировала удалённо, через компьютер. Иногда, когда говорила слишком громко, то из её комнаты, даже через закрытую дверь, доносились вальяжные реплики:
– Нет, моя дорогая, поймите, так это не работает. Нет, проклятую вещь нельзя просто выбросить! Если мы имеем дело с проклятием, то есть два пути, этичный и не очень…
Алька тактично старалась не вслушиваться.
Велька закончил с обедом первый и быстро перемыл посуду, только и осталось, что кружку с тарелкой ополоснуть. Алька же засиделась. Работа шла хорошо; кусочки, которые не умещались в статью или не подходили по формату, отправлялись в папку «на подумать», чтобы попозже использовать их где-то ещё. Наконец, когда спина стала затекать, а кофе захотелось просто невыносимо, Алька закрыла ноут, вымыла чашку и осторожно заглянула к бабушке.
Та уже закончила с консультацией и, надвинув очки, строчила что-то в блокноте.
– Баб Ясь, доброе утро!
– Добрый день, – ворчливо отозвалась она. – Выспалась, Алоцветик? Как спала?
Вспомнился некстати Айти из сна, пугающий и красивый, и по коже мурашки пробежали.
– Хорошо, – уклончиво ответила Алька. – Баб Ясь, а где у вас кофе купить можно? Или только заказать?
– А у нас кончился? – нахмурилась она. – На площадь сходи, где Тинкин магазин, помнишь? Вот напротив него вывеска «Кофе, чай». Только на развес не бери, старого насыплют… И куртку прихвати, вечером-то холодно!
Но Алька только махнула рукой – задерживаться до вечера она не собиралась.
А Краснолесье и впрямь похорошело.
До центра теперь ходила маршрутка. Разумеется, было бы кощунством в такой хороший день трястись в автобусе вместо того, чтобы гулять, и Алька пошла пешком. Сначала вдоль дороги, по траве, изрядно выгоревшей к осени; потом появился тротуар – настоящий, асфальтированный, с бордюрами и клумбами. На клумбах росли поздние астры, мелкие, пыльно-лиловые, и вялый от засухи очиток. Солнце светило наискосок; машины проезжали мимо так редко, что их можно было по пальцам пересчитать, и лишь однажды прогрохотала по дороге фура с бледно-голубым тентом.