Физрук по соседству - стр. 14
Я не особо рассчитывала спрятаться здесь. Но вроде как дала понять семье, что пока никого из них видеть не хочу.
Только вот Лера этого понять не может. Для неё чужие границы — как эзотерика для врача. Что-то бессмысленное, неудобное и подозрительное.
Я слышу звук её каблуков задолго до того, как дверь открывается.
Ровные, самоуверенные удары. Я знаю их наизусть.
Мне даже не нужно видеть Леру, чтобы понять: как только она войдёт — всё внимание окажется на ней. На яркой, пестрой одежде, словно она не выдержит, чтобы хоть чей – то взгляд скользнул мимо. Вот и сегодня на ней розовая повязка, в тон ей помада и очки, которые ничуть не делают ее мудрее.
Так было всегда. Наверное, это нормально — быть младшей. Быть центром, требовать, кричать, вызывать жалость.
Но я устала. Устала от её истерик. От нытья. От бесконечных разговоров о том, как все вокруг её бедную абьюзят.
И всё же — я расправляю плечи, глубоко вдыхаю и оборачиваюсь к двери.
Потому что эта встреча — неизбежна.
— Привет, систер! Боже, что за трэш… — Лера обводит взглядом кабинет. Самый обычный школьный класс: доска, столы, плакаты с пищеварением и нервной системой.
Я и сама поначалу была не в себе — после частных школ, центральных лабораторий — увидеть место с таким скудным финансированием, где девочкам даже нельзя в колготках прийти, потому что всегда есть шанс, что стрелка пойдёт.
— Биология? Серьёзно?
— А ты уже всё узнала?
— Папуля сказал. Звонит, а ты трубку не берёшь.
— Дал тебе задание проверить, жива ли я? Как видишь — жива.
— А ты всё агришься?
— Лер, давай на русском общаться?
— Не нуди. А там что?
— Кладовая. Лер, что тебе нужно?
— А я не могу по сестре соскучиться? — говорит она и уже тянет ручку двери, вваливается в кладовку как к себе домой. Впрочем, она везде так себя чувствует. Словно весь мир — её гардеробная, и всё вокруг только ждёт, чтобы её впечатлить.
— Ну и дыра, систер, — бурчит Лера, заглядывая в подсобку, где хранятся образцы, банки с формалином и наглядные пособия. Один из них — пластиковая модель женской репродуктивной системы — она поднимает в руки, покручивает с интересом.
— И не в падлу тебе чужих спиногрызов уму-разуму учить?
— Не все могут кривляться на камеру и зарабатывать на этом миллионы.
— Ой, не прибедняйся. Можно подумать, ты в деньгах нуждалась когда-то. А вот это всё — блажь. Осталось любовника завести, чтобы маску хорошей девочки сорвать. Например, вон того жеребца. Блин… где-то я его видела…
Я подхожу к окну. Станислав Романович на спортплощадке гоняет парней даже после окончания урока. Гоняет, как лошадей перед скачками. Тех, кто отстаёт — подгоняет палкой по спине. Какой кошмар. И всё это с видом, будто так и надо.
Но если директора это устраивает, то кто я такая, чтобы возмущаться.
— Не могла ты его видеть. Он только что отсидевший физрук с однушкой в Бутово. Не твой формат.
— А может, я для здоровья… А ты с ним…
— Нет!
— Ну да, как я забыла. Секс — для обычных людей, а ты у нас святая.
— Я не святая. Но я бы точно не стала совокупляться с твоим мужем…
— Ну, нам же всё детство талдычили, что мы должны всем делиться, — говорит Лера с тем самым выражением, за которое в детстве её хотелось придушить подушкой.
— Ну допустим, ты обиделась на меня. А родоки-то тут при чём? — Лера присаживается на край стола, как будто мы просто обсуждаем отпуск в Сочи.