Физрук по соседству - стр. 15

— Я не обижена на них, Лер. Просто хочу пожить без надзора и совета, что надо относиться ко всему проще.

— Вообще, я проговаривала эту ситуацию со своим психоаналитиком, — говорит она тоном, которым другие заказывают латте. — Тут на поверхности лежат твои собственные комплексы. Ты всегда их вымещала на окружающих. Но люди тебе ничего не должны, понимаешь? Мы сами отвечаем за своё счастье. И берём его там, где хочется.

— И много счастья ты обрела в постели с Витей?

Она закатывает глаза.

— Да что я тебе объясняю... Короче, мать с отцом возвращаются через месяц. К этому времени, я надеюсь, ты приведёшь себя в порядок и вернёшься к мужу.

— Серьёзно? Вернусь к мужу?

— Он этого хочет. Готов простить твое безразличие.

— Лер, мне кажется это разговор глухого с немым. Я не вернусь к нему. Забирай, коль тебе так хочется.

— Не шути так. Зачем мне нищий слесарь. Сама знаешь, отец узнает, убьет его и останется все его большое семейство без пропитания. Да ты себя сожрешь от чувства вины.

— Даже жалко, что оно тебе неведомо?

— Короче... Он любит тебя. Но ему не хватало твоего внимания. Потому что ты занимаешься всем, чем угодно, кроме мужа. Сама понимаешь, мужчине нужен уход.

— В прошлый раз ты убеждала меня, что мужчине нужен хороший секс.

— Ты опять всё выворачиваешь. В общем, я сказала, что должна была сказать.

— Бесконечно благодарна, — произношу я с холодной, выверенной язвительностью.

Лера фыркает и, как всегда, не дожидаясь ответа, уходит, звонко цокая каблуками. Словно на сцене.

Дверь за Лерой захлопнулась. Каблуки её отзвучали по коридору, а в кабинете воцарилась тяжёлая, вязкая тишина.

Я медленно сажусь на стул, опускаю локти на стол и хватаюсь за голову.

Боль поднимается, как старая волна — знакомая до дрожи.

Перед глазами — вспышка: белый свет больничного коридора, я с цветами, с надеждой, с усталостью от бессонных дежурств. И дверь палаты, которая так резко распахнулась. Я так надеялась увидеть в нём хоть проблеск вины.

Но на его лице — только раздражение.

Будто я помешала. Словно вторглась.

"Ну а что ты хотела, Лер?" — его голос, ленивый, недовольный. — "Ты неделю в своей больнице зависаешь, а я не железный."

Сказано это было так, как будто я сама виновата.

Как будто ему было неудобно, что я вообще пришла.

А Лера…

— Не нуди, а… — бросила она, прикрываясь одеялом, как будто я просто отвлекла её от сериала, а не застала в постели с моим мужем.

Я тогда ждала поддержки. Хоть от кого-то. От родителей. От людей, которые раньше были за меня горой.

Но мать только вздохнула:

— Жень, надеюсь, ты не собираешься ругаться с сестрой. Ближе у тебя никого нет.

Иногда мне кажется, что близких у меня вообще нет.

Ни одного человека, который встал бы за меня. Который хотя бы в морду дал бы Вите за мои слёзы.

И тут в памяти всплывает другое — неожиданное.

Стас. Его взгляд. Его кулак.

И тот резкий, отрывистый удар, который он нанёс своему другу без всяких колебаний. За меня.

Это почему-то вызывает у меня… улыбку.

Маленькую, искреннюю. Глупую.

Я поднимаю взгляд и только тогда замечаю его. Стас стоит в дверях, прижавшись плечом к косяку. Смотрит. Спокойно. Внимательно. Словно был здесь всё это время.

— У меня есть отличный способ лечения женских слёз, — произносит он. Голос мягкий, низкий. В нём нет насмешки. Только предложение. Только вызов.