Фараон. Книга 4. Царь поневоле. Том 2 - стр. 29

Пока мы тихо обсуждали его поход, нам привели старика, который, не глядя по сторонам, упал на колени, куда ему показала охрана.

– Посмотри туда, узнаёшь? – приказал я, показав рукой в сторону повозок.

Мужчина был значительно сильнее духом, чем Ада, но всё равно кровь отхлынула от его лица, и он стал бледным, покачнувшись в сторону. Было видно, что он с большим трудом взял себя в руки и снова упал лицом в землю.

– Да, великий царь, – глухо произнёс он.

– Тебе дадут белую ткань, – сказал я, – и выпустят в сторону твоих собратьев. Твоё дело объяснить им, что у нас в руках и мы готовы обсудить с их вождями, на каких условиях все города иудеев принесут мне личную вассальную клятву. Понятен тебе приказ?

– Да, великий царь, – ответил он.

– Проводите его, – отдал я последний приказ и показал пальцем в сторону повозок: – Занести в мой шатёр, поставить в дальнюю часть, выставить полноценный пост охраны. Головой отвечают за сохранность этих вещей.

Стоящий рядом опцион склонил голову и стал распоряжаться, а я повернулся к Менхеперресенебу.

– Помойся, переоденься, отдохни, ты и так сделал столь много.

– Мой царь, – воин склонил голову, – я хотел бы присутствовать на переговорах.

– Хорошо, ты этого достоин, – согласился я, поворачиваясь и идя к себе. Мне тоже нужно было привести себя в порядок, особенно мысли. В голове слабо укладывалось то, что я видел и даже трогал – Ковчег Завета! Индиана Джонс точно бы меня одобрил!

С лёгкой улыбкой от такой шутки, которую здесь никто бы не понял, я вошёл к себе в шатёр. Девушка, сидящая на своей лавке, попыталась броситься ко мне, но тут же угомонилась, когда клинок меча упёрся ей в грудь.

– Ты лучше не заставляй мою охрану излишне переживать на твой счёт, – обратился я к ней, – меня тут недавно заколоть хотели, так что они весьма нервно реагируют на всякие резкие движения.

Иудейка упала на колени там, где её остановил меч.

– Великий царь, я готова служить тебе, делать всё что угодно, но прошу вернуть священные реликвии моему народу.

Я упал на стул и вытянул ноги.

– Да ты и так будешь делать всё, что я хочу, – заверил её я, – как только твой народ присягнёт мне на верность, ты перейдёшь из разряда ценных пленниц в разряд просто пленниц и будешь делать всё, что я пожелаю. Поэтому заткнись, вернись на своё место и сделай вид, будто тебя здесь нет.

Побледнев, она так и сделала, забравшись с ногами на лавку, застыв угнетённой статуей.

Вскоре ко мне вошёл Танини, который принёс горячей воды и, обмывая меня, возбуждённо рассказывал, что он написал всю эту произошедшую историю и завтра же отправит с гонцом в Египет, поскольку случившееся было огромным достижением: то, что я похитил ценности у местного бога, поправ мимоходом ещё и его жрицу. Как именно я её попрал, он отказался объяснить, сказав, что и так всё понятно, но я его не останавливал, ведь помнил после последнего покушения, что царь должен быть для своих подданных крут, как яйца, а следовательно, возвышенные истории, которые писал о нашем походе Танини, как нельзя лучше годились для того, чтобы быть высеченными на обелисках победы, которые для меня обещал подготовить во все номы Усерамон.

– Завтрак, мой царь? – Он помог мне надеть браслеты на руки и стал собирать старое бельё.

– Да давай, можешь и на себя принести, тоже ведь наверняка ещё не ел, – кивнул я, опускаясь в кресло и блаженно застывая в нём, – после нам нужно будет ещё с тобой набело договор с иудеями переписать, в том виде, как я тебе говорил. Помнишь?