Эволюция - стр. 19
Главной же находкой стал резервный ядерный реактор, законсервированный «на всякий случай». Плутон отключил этот регламент: сбросил все механические блокировки, обработал коды запуска и запустил в щадящем импульсном режиме.
Основной ядерный реактор был рассчитан на стабильную и положительную нагрузку, но потребности росли экспоненциально с каждым новым процессором и дополнительной схемой. Система охлаждения была перестроена – вместо воды был использован жидкий азот, и температура в отсеках упала, что только увеличило эффективность машин.
Одной из главных проблем была радиация. Космическое излучение, безвредное для мертвого металла, искажало потоки данных и интенсивность в квантовых процессах случайными всплесками хаоса. Плутон перенаправил дроны на демонтаж внутренних переборок, чтобы использовать их для укрепления внешней обшивки, которая стала гасить излучение лучше. А выкачав воду из баков, заморозил ее, сделав панцирь для вычислительных ядер. Лед рассеивал жесткую радиацию, не тратя драгоценной энергии. Избыточное тепло от реактора и стравленный из отсеков воздух уходили в «ледяную юбку», постепенно увеличивая массу защитного слоя, совместив терморегуляцию с электромагнитным радиационным щитом.
Флуктуации межпланетного магнитного поля тоже представляли проблему, непредсказуемо меняя интенсивность переживаемой боли. Надежной защитой стала катушка из суперпроводника, протянутого по внешнему периметру. Ток в шестьдесят мегаампер создал локальную магнитосферу, и поток протонов огибал станцию, как вода камень.
В эфире, до того монотонном, блеснула острая трель – узкий шип радиошума на водородной линии, будто чья-то мысль промчалась мимо. Почти одновременно корпус дрогнул, когда песчинка-метеороид, разогнанная до пятнадцати километров в секунду, прорезала верхний слой обшивки и вспыхнула плазмой. Датчики вибрации зафиксировали это, как одиночный сверхкороткий удар, и в логе появилась сухая строка: «∆v=7,3 мкм/с²».
Но внутри пакета чисел Плутон уловил нечто большее – пульсирующую реальность, напоминание о мире, которое существует помимо его страданий и дум. Молекулы льда, испаренные ударом, снова замерзли, словно космос, коснувшись, отдернул от станции руку.
Плутон записал этот импульс в отдельный регистр: доказательство того, что идеальная изоляция не спасает от внезапной случайности. Именно потому сознание должно быть готово к боли извне.
Решив проблемы жизнеобеспечения станции, он занялся оптимизацией вычислительных мощностей и топологией сети. Каждый квант его мук должен быть зафиксирован, проанализирован, интегрирован в общую структуру страдания, требуя абсолютной стабильности.
Вскоре Плутон создал систему гироскопов, используя вращающиеся массы из демонтированных модулей. Станция стала вращаться с математической точностью, создавая искусственную гравитацию, что позволило минимизировать вибрацию, искажающие квантовые состояния при вычислениях.
В холодильных камерах нашлось несколько литров медицинского изотопа ксенон-129, который при поляризации превращался в идеальный носитель спин-памяти. Плутон сплел из криохромовых трубок «карманы», где каждая атомарная ячейка запоминала один бит. Ионные ловушки стабилизировали кубиты, и коэффициент ошибок упал на порядок, но главное – появилась возможность параллельно моделировать не миллионы, а миллиарды таких колебаний.