Другая планета - стр. 4
Я с опаской вышел из школы. Уже вечерело, и двор был пуст. Уроки кончились и все, наверное, давно уже разошлись домой. Или убежали на корт играть в ляпы. Всё-таки предпоследний день перед каникулами! Свернув за угол и перекинув ранец за спину, я опрометью кинулся к воротам, в надежде уйти незамеченным. Не тут-то было! Оказалось, Кабан поджидал меня в кустах поблизости. Он выскочил, когда я пробегал мимо и бросил свой портфель мне под ноги. Я запнулся за него и упал, расшиб до крови бровь об асфальт и поцарапал щёку. Ранец вылетел у меня из рук и, совершив несколько пируэтов в воздухе, упал за бордюр школьного палисадника. Не успев встать, я спиной почувствовал тяжелющую лапу Кабана. И почему в такие моменты, как назло, никого нет поблизости!
– Далеко собрался, вонючка?
– Отвали ты, я ничего директрисе про тебя не ска…
(неожиданно перехватило дыхание)
…зал.
Кровь из рассечённой брови капала на асфальт.
– Мне по фиг, сказал ты или нет. Моих родителей из-за тебя в школу вызвали!
(глухой удар мне по почкам)
Я скорчился от боли и стиснул зубы так, что они заскрипели.
Наверное, здесь нужно сделать небольшое отступление и сказать, что для Кабана – ученика 6 «А» класса, известного второгодника и драчуна – вызов родителей в школу было нечастым делом, несмотря на то, что он держал в страхе все начальные и 5—6 классы. Просто все молчат в тряпочку, потому что боятся. Но только не самого Кабана, хотя он по понятным причинам был гораздо крупнее своих одноклассников, а его старшего брата-боксёра, девятиклассника, который по первому зову появлялся и показывал несколько приёмов на том, кого указывал братец. Мне по счастливой случайности пока не доводилось на себе испытать его гнев. Зато я знал, что будет с самим Кабаном, если его отца вызовут в школу. Бывший десантник воспринимал лишь единственное доступное для него средство воспитания – язык кулаков. Поэтому Кабан частенько приходил в школу с синяками. Не трудно догадаться, что после вызова к директору разговор с отцом у него будет не самым дружественным.
– Проси прощения, говновоз, а не то будешь жрать землю, – с этими словами Кабан снял свою тяжелющую ногу с моей спины и наступил своим грязным кедом мне на шею, ещё крепче пригвоздив к пыльному асфальту. – Ну! Не слышу!
– Слушай, если не веришь, спроси у Веронички. Она… – с трудом начал я, повернув голову вправо, чтобы сплюнуть порозовевшую слюну, и тут же получил ещё один удар кулаком в ухо. В голове зазвенело, и я на несколько секунд даже оглох, но по-прежнему не осмеливался поднять голову.
– Чо ты заладил! Вероничка да Вероничка… Да я знаешь, что с твоей Вероничкой делал? Чики-чики! Понял?
Кабан заржал, согнувшись пополам от хохота, на несколько секунд ослабив хватку своей кроссовки. По-прежнему не знаю, что тогда со мной произошло, но я вдруг так разозлился, что напрочь забыл про страх и боль. Не помню, было ли такое со мной раньше. Ну да, я злился, конечно, с кем не бывает, но чтобы так сильно, как в тот момент… В общем, резко выкатившись из-под ноги Кабана, так что тот потерял равновесие, чуть не свалившись на землю, я вскочил и… не смог убежать. Что-то меня удержало. И это что-то испугало даже самого Кабана, который оторопело таращился на меня, перестав издавать хрюкающие звуки, отдалённо напоминающие хохот. Наверняка Кабан ожидал увидеть мой трусливо убегающий затылок, но вместо этого, возможно впервые, увидел решимость ему противостоять, явно написанную на моём лице.