Дракон и Феникс - стр. 19
«Что-то я сделал не так… или не сделал… но что именно?»
Он остановился на перекрёстке. Мимо него, смеясь, прошла семья, и маленькая девочка несла в руках фонарик.
И в этот момент его память прорвало.
Вспышка. Не осознание: удар наотмашь, что выбивает дух и заставляет хватать ртом воздух. Он снова оказался в том тёмном, вонючем переулке. Он снова услышал сальные шутки вэйбинов. Он снова увидел, как фонарик-кролик падает в грязь. Услышал сдавленный девичий крик.
И вспомнил, как он, Цзинь Вэйчэнь, наследник одного из великих родов, воин, считавший себя человеком чести, просто отвернулся и ушёл.
Сладость от встречи с прекрасной незнакомкой мгновенно обратилась горечью желчи во рту. Надежда, которую он почувствовал, теперь казалась ему омерзительной насмешкой. Как он смел мечтать о чём-то светлом, когда всего пару часов назад он позволил тьме поглотить чужую жизнь? Очень юную жизнь – совсем ещё ребёнка.
Приказ дяди. Безопасность. Высшая цель. Всё это сейчас казалось жалким, трусливым оправданием. Его вдруг накрыло с головой осознание, что истинный грех – это его собственное бездействие. Его трусость. С его молчаливого согласия свершилась великая мерзость.
Он стоял посреди шумной улицы, но не слышал ничего, кроме оглушающего эха того единственного, оборвавшегося крика. Имя девушки, которую он встретил, принесло ему свет. А имя той, которую он предал, он даже не знал. И от этого на душе было ещё хуже.
Глава 6
Первый день Турнира Пяти Стихий выдался холодным и ясным. От вчерашней тёплой праздничной атмосферы почти ничего не осталось. Рано утром, ещё до рассвета, на улицы столицы вышли сотни уборщиков, и с молчаливой сосредоточенностью подмели улицы и вывезли мусор. Знойное лето вдруг закончилось, и незаметно началась осень.
Огромный центральный полигон Академии Ханьлинь, обычно пустынный и безмолвный, сегодня преобразился до неузнаваемости. Над трибунами для зрителей развевались длинные стяги с изображениями лазурных драконов, алых фениксов, белых тигров, чёрных черепах, золотых цилиней. В воздухе стоял мерный гул от возбуждённых голосов сотен студентов, собравшихся на краю обширного поля. Напряжение, плотное, густое, витало в воздухе.
Между участниками будто пролегла невидимая преграда. С одной стороны, по правую руку от судейского помоста, расположились “парчовые” отпрыски. Они стояли с ровными спинами и гордо поднятыми головами, смеялись и шутили, обменивались подколками и дружескими тычками. Их дорогие одежды из шёлка и парчи красиво переливались в лучах утреннего солнца. Изредка кто-то бросал на соперников короткий, полный снисхождения взгляд. Для многих сегодняшний день был всего лишь развлечением, формальностью, возможностью продемонстрировать свой высокий статус, полученный по праву рождения.
А по левую руку от судей, ближе к зрительским трибунам, сбились в плотную группу студенты из простолюдинов и обедневших аристократов. Их лица были серьёзны, а взгляды устремлены на арену. Никто не смеялся. Они стояли молча, и в этом молчании чувствовалась мрачная решимость. Этот яркий праздник был не для них. Они пришли на суд, который определит всю их дальнейшую жизнь.
– Смотри, как распушили свои павлиньи хвосты, – прошипела Би-Би, кивая в сторону аристократов. – Так себя ведут, будто уже победили.