Дорогой друг - стр. 38

— Эй, сначала принизил мои гениальные кулинарные возможности, а теперь добавку налаживаешь, — решение сменить тему приходит мгновенно.

— Мелкая, я же не говорил, что ты плохо готовишь, — подмигнув, снова присаживается за стол. — Поем и закину тебя домой.

— Да сама доберусь, что уж там.

— Не спорь ты, — снова усталый вдох. — Возьму Еву и поеду на студию, вдруг Кристине помощь нужна.

            В этом весь Марк. Сколько бы в последнее время Кристина не вытирала о него ноги, грубо говоря, он всё равно пытается до нее достучаться. И от этого на душе становится дико печально. Мне так страшно, что сестра упустит его, а потом будет локти кусать. Я ведь точно знаю, что она никого не любит, так сильно как Марка. Ей точно не нужна будет никакая студия и чёртов инстаграмм, если лишится его поддержки.

            Но Марк всегда держит свое слово, поэтому прекрасно осознаю, что у сестры действительно последний шанс исправить что-то в их отношениях, измениться. Я ни раз видела какие девушки крутятся вокруг Марка, и, если честно, с некоторыми из них Кристине даже со своей популярностью не потягаться.

            Романенко и правда высаживает меня прямо возле подъезда, и едва выхожу с машины, вижу подъезжающего Глеба. Чёрт, совсем забыла отписаться ему, что ездила к Еве.

— Привет, — приветствую, дождавшись его возле парадной двери.

            На улице уже стоят сумерки, но я всё равно улавливаю в его взгляде что-то неладное, надломленное.

22. 19

— Поднимемся? — его голос звучит слишком напряжённо и натянуто.

— Конечно, — тяжело сглотнув слюну, прикладываю ключ к домофону. — Что-то случилось?

— Поговорить нужно, — от его слов зарождается неприятное предвкушение.

            В квартире мы неспешно разуваемся. Кажется, я ещё никогда не испытывала такого напряжения между нами. Что могло произойти?

            На кухне в попытке себя успокоить ставлю чайник, и по привычке завариваю нам кофе.

— Говори? — мой голос едва не дрожит – я предчувствую что-то, что разрушит всё.

            Присев напротив него, смотрю прямо Глебу в глаза. И он смотрит, с такой грустью, будто пытаясь отыскать в моих глазах ответы на всё свои вопросы.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — его рука напряжённо обхватывает горячащую чашку с кофе.

— Например? — тяжело дышу, в попытке вспомнить где могла накосячить так, чтобы в его глазах было сосредоточено столько боли.

— Поль, об этом ведь только ты знала, — его голос буквально начинает трещать в моей голове. — Я никому больше не доверял этого, абсолютно. Ни с кем не делился.

— Глеб, ты меня пугаешь, — признаюсь честно, а грудная клетка сжимается ещё сильнее. — О чём ты говоришь?

— Зачем ты позвонила моей маме и рассказала про измены отца? — его взгляд пригвождает меня к месту.

— Что? — мгновенно вспыхиваю. — Ты нормальный вообще? Я бы никогда в жизни так не поступила.

— Поль, она мне показала вызов от тебя, — он потирает глаза ладонями, а после утыкается в них. — Ты же знаешь, как это всё важно для меня. Почему ты так поступила, я тебя обидел чем-то?

            Меня охватывает дикая паника, и достав телефон из кармана с целью доказать свою невиновность, открываю свой журнал вызовов. Твою ж дивизию.

— Глеб, я снова очистила журнал, но правда смогла бы тебе доказать, что никуда не звонила, — мой голос дрожит, как и я сама.