Дорогой друг - стр. 39
Тупая привычка очищать всё вызовы и сообщения в социальных сетях – она прилипла ко мне ещё с подросткового возраста, когда из-за взломанной страницы всё мои секреты, которые я писала Глебу, стали достоянием общественности.
— Поль, ты думаешь, я бы спрашивал, если сто раз не убедился, что это твой номер? — он смотрит так, будто у него всё ещё есть какая-то надежда. Будто ждёт, пока я всё объясню.
Только вот что мне объяснять, если я совсем ничего не делала? И вообще ещё не до конца осознаю происходящее.
— Чёрт, пожалуйста, просто скажи, что ты случайно проболталась кому-то, — он снова запускает пальцы в свои волосы, а голос сквозит надломленным отчаяньем. — Я готов поверить всему, лишь бы не признавать, что ты могла сделать это.
— Глеб, я никогда никому не рассказывала, — от отчаяния закрываю лицо ладонями.
Мы не кричим друг на друга, но от этого как-то тяжелее. Лучше бы он орал, чем приходилось видеть эту боль в его глазах.
Я слышу, как отодвигается его стул, отчего моё сердце начинает рвано колотить грудную клетку.
— Прости, если обидел тебя чем-то, сподвигнув на этот поступок, — он остановился напротив меня, но из-за разных душивших мыслей, я даже не смогла поднять на него взгляда. — Если ты когда-нибудь захочешь объяснить, я выслушаю, честно. А пока прости.
Жгучие слёзы подступают к глазам в тот самый момент, когда он спешно наклоняется к моей голове и целует в макушку. И я даю им волю, как только по тишине квартиры разносится хлопок входной двери.
Первым порывом ощущаю желание броситься за Глебом, но толку то, если я совершенно не чувствую своего тела. Меня действительно впервые охватывает такая паника и истерика – голова идёт кругом, в глазах всё плывёт, а я, забравшись с ногами на стул, горько рыдаю и, качаясь со стороны в сторону, закусываю собственные запястья до буро-красных отметин.
Мне безумно хочется объяснить ему всё, чтобы он вернулся. Но что могу объяснить? Я прекрасно знала, что об этом секрете не знает никто, кроме меня, Глеба и его отца. Почему Инесса Павловна сказала, что это я ей звонила? Глеб никогда бы не поверил просто так, значит она чем-то это доказала. Но, чёрт, как? Я ведь ничего подобного не делала.
Ближе к ночи немного прихожу в себя, переместившись в спальню. Снова и снова открываю журнал вызовов, в надежде что-то там найти. В голове сплывает резкая мысль и я сразу проверяю, есть ли у меня вообще номер мамы Глеба. «Инесса Павловна» - предательски высвечивается в списке контактов, едва начинаю вбивать её имя.
Чёрт, только сейчас на плечи грузом сваливается осознание, что Инесса Павловна, которая лежит в больнице, узнала эту страшную тайну. Страх тесными оковами сдавливает горло, становится даже всё равно каким образом она об этом узнала.
«Как твоя мама себя чувствует?» - набираю сообщение, едва попадая по буквам. Глеб не берёт трубку, поэтому это последняя возможность до него достучаться.
Но ничего. Я сижу в ожидании ответа до тех пор, пока за окном не начинает светать, а потом внезапно засыпаю. Впервые Глеб игнорирует мои звонки и сообщения. Впервые я так отчётливо чувствую, что мне необходимо вернуть его, чтобы снова дышать полной грудью.