Дорога в любовь - стр. 4
***
… Огромная площадка, среди старого полузаброшенного сада гладко выметена и дымится от потоков воды, которые обрушил совершенно сумасшедший дождь. Посреди площадки растянута огромная палатка. Никогда не думала, что такие бывают. Ее купол был натянут на колья, но прогнулся от целых озер воды, спокойно плескающихся среди колышащейся от порывов ветра ткани.
Мы, промокшие до нитки табуном ввалились внутрь. Внутри было даже уютно, стояли пружинные кровати, посреди огромный деревянный стол и скамьи. Над каждой кроватью натянут марлевый полог, края которого были плотно подоткнуты под матрасы.
– Скорпионы!
Мы с ужасом оглянулись на Гуль – таджичку.
– Ничего страшного. Просто внимательно надо осмотреть постель перед сном. Все будет в порядке .
Гуль улыбалась.
***
–Знаешь, я странная такая…
Ленкины глаза светились зелеными бликами, в душной темноте палатки сияли даже через двойной слой марли пологов ее и моей кровати.
– Я вот каждого из них люблю…
– Чо?
Мне страшно хотелось спать, но я старательно пучила в темноте глаза.
– Вот все думают, что я с ними просто так. Неправда!
В Ленкином голоске вдруг зазвенели слезы.
– Я правда люблю Мишку. Ты-то хоть верь.
Мишка был сильный, стройный физвозник с одной мозгой в красивой кучерявой башке. Эта мозга занимала немного места там, где ей было отведено природой, потом извивалась, крепла, проходя через мощный мускулистый желудок, падала вниз, и где-то на уровне таза, разветлялась на две сильные и толстые ветви. Одна уходила назад, вторая вперед. И если в начале своего пути мозга была тонкой и слабой, практически рудиментарной, то к завершению оного она абсолютно видоизменялась. Особенно та, что впереди. Она работала бесперебойно и безотказно, как отбойный молоток.
Все свои соображения по поводу этой Мишкиной мозги, я высказала Ленке.
– Ты не понимаешь…
Она задумчиво смотрела перед собой в темноте, и свет струился, казалось зрачки сияли.
– Это все наносное. Он знаешь какой! Он слон. С нежной и печальной душой…
– Бггггг.
Сказала было я, вспомнив, как нежный и печальный слон вчера больно ушипнул меня за задницу. Но удержалась.
– Знаешь, мне его жаль. Он такой потеряный. Но ты не поймешь. Давай спать.
– Ну давай, чо уж.
Я знала свойство Ленкиной натуры жалеть и любить всех. Но это было уж слишком.
***
По спине, мерзко перебирая мохнатыми лапками, что-то ползло. Я вскочила, судорожно отряхнулась, похлопала полотенцем по спине, чувствуя как холодные мурашки меня покрыли полностью и начали колоться, как елочные иголочки. Зажгла фонарик, осмотрела всю кровать- чисто. Марлевый полог был подоткнут плотно, дырочек не было.
Приснилось, блин. Аккуратно расправила простыню, осторожно легла. Все нормально. Сон начал уже обнимать меня теплыми лапами, но снова, по спине сначала еле заметно, потом сильнее и вот уже целая куча каких-то тварей защекотали и зацарапали мне кожу. Под простыней что-то шевелилось. Жуткий первобытный страх накрыл меня волной и почти задушил. Пот градом хлынул и я, в один момент, покрылась липкой испариной. Я до жути, до одури боялась насекомых, вернее их прикосновения, близкого контакта. Этот страх был таким сильным, что я легко могла вырубиться, если на меня села, ну, например пчела. Я вдруг почувствовала, что слева, под ребром что-то сжалось и ухнуло, там заломило и стало горячим, а потом вдруг свинцово захолодело. Ночь вокруг меня черная, южная вдруг побелела, вернее стала белёсой, а звуки стали глухими.