Дорога в любовь - стр. 16
– Да пошла ты, со своей ёлкой! Достала уже. Иди вон, штаны свои покупай, Снегурка хренова. Да побыстрей, жрать давно пора.
Петрова даже не сразу поняла, что эта тирада относится к ней, вынырнула из своих мыслей и недоумевающе посмотрела на, говорящий эти слова, рот. Рот мужа всегда ей напоминал куриную гузку, когда она торчит их жирного супа. И, вроде, даже шевелится.
Равнодушно развернулась и пошла в магазинчик, осторожно ступая по грязной снежной хляби замызганного рынка. Она шла быстро, стараясь поменьше вдыхать. Кто-то продавал тухлую квашеную капусту и амбре заполонило всё рыночное пространство, вызывая непреодолимое желание помереть.
В тесном магазинчике было душно, спертый воздух пах плесенью и пластмассой. Это был даже не магазинчик, а, скорее ларёк, плотно набитый всякой всячиной, необходимой в хозяйстве. Там, среди одноразовых стаканчиков и ломких, словно сухие ветки тоже одноразовых вилок и ножей, можно было обнаружить чашку такого тончайшего фарфора, что сквозь него просвечивала тусклая лампа, а мир сквозь этот просвет казался зыбким и сказочным. Или круто выгнутый нож, с тяжелой литой ручкой, который плотно и удобно ложился в ладонь, и отливал, ну точно настоящим золотом.
Петрова обожала копаться в этом богатстве, делая вид, что выбирает всего-то щетку для обуви, ну или колготки, как сегодня, но… хозяйка магазинчика всё понимала. Она тихонько сидела в смутной глубине своего царства, молчала и тихонько кивала головой. Глаза у неё отливали в мутном, еле проникающем через грязные стекла уличном свете, почему-то желтовато-красной медью, а черный ком волос, с торчащими в разные стороны прядями, поднятый на самый затылок и скреплённый витой, тяжёлой заколкой с перьями делал её похожей на большую сказочную птицу.
Впрочем, сегодня хозяйки не было. За прилавком вообще никого не было, поэтому Петрова, неуверенно подтащив большую коробку с колготками, начала в ней было рыться самостоятельно. Но тут, в поле зрения попал он! Шар!
Нельзя сказать, чтоб шар был очень большим. Нет, он был среднего размера, тёмный, туманный, такой бывает вода в лесном пруду, поздним летом, когда жаркий день клонится к вечеру. Шар лежал в ворохе перепутанной мишуры, в дальнем углу длинного прилавка, между коробкой с мужскими носками и искусственными ёлочными лапами. Он поблёскивал так загадочно и так к себе тянул, что Петрова, разом забыв о колготках и голодном ковбое, который, наверняка уже сожрал собственную шляпу, осторожно протянула руку. Шар, как будто сам по себе перекатился ей на ладонь. На ощупь он был теплым и слегка вибрировал, нежно-нежно, практически не ощутимо. Или это казалось? С чего бы простому, стеклянному ёлочному шарику дрыгаться… Глупость.
– Да вы берите, не стесняйтесь. Что вы испугались? Он недорогой совсем, так, копейки, чисто условная цена. А вам я, вообще даром отдам.
От неожиданности Петрова пряданула было назад, но чёртов подол опять попал под каблук и она, совершив пируэт на скользком полузамёрзшем полу ларька, с трудом удержалась, вцепившись в развешанные гирляндами разноцветные китайские шарфы. Потом, приняв приличный, слегка отстраненный вид английской принцессы по крови, величаво поправила подол, этак, двумя пальчиками и вернулась к прилавку.