Дочь моего друга - стр. 39
Весь пиздец в том, что Арина Покровская таким образом решила закрыть рот Демиду Ольшанскому.
Как я сразу не понял, идиот? Это же ясно как белый день, она для этого и прикинулась бедной студенткой.
Сделка. Девчонка теперь станет меня шантажировать. Я не стану говорить отцу про износ, она не скажет, что я ее трахнул. И чем мне крыть?
Как же ты так встрял, дядя блядь Демид? Совсем нюх потерял? Малолетка зеленая вокруг пальца обвела, а ты как пубертатный подросток пошел на поводу у собственного члена!
Теперь хочется не Глеба башкой о стол припечатать, а самому хорошенько приложиться.
Охуенные у тебя карты на руках, Ольшанский. Сегодня ты просто гений расклада.
— Дем, ты почему ничего не ешь? — голос друга выводит из полуанабиоза.
— Наелся, — встаю, задвигаю ногой стул. — Пойдем, Глеб.
— Куда? — тот смотрит непонимающе. Глазищи напротив опасливо моргают.
Правильно ты все поняла, студенточка. В этом ты не соврала, ты и в самом деле студентка. Это я лох. Я же поначалу все правильно вычислил — платье, туфли, сумка. У нее даже трусы были от «Эрес», а это пятьсот баксов.
Почему потом я повелся на сказки о том, что ей это все дала поносить подруга, сам понять не могу.
Вот сейчас мы и устроим небольшой пиздец и тебе, и твоему папаше. Но только без нервов, Демид. Без нервов...
— В кабинет твой, Глеб. Ты говорил, вискарь хороший привез. Не пошло мне вино. Выпьем, попиздим.
— Демид! Здесь дети! — с укором смотрит приятель и показывает глазами на вцепившуюся в бокал Аринку. Встречается со мной взглядом, но он слишком хорошо меня знает. Вздыхает и начинает выбираться из-за стола. — Ну, пойдем...
Еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. Дети!
— Подождите! — вскакивает следом девчонка, глаза бегают. Такая же проницательная как ее отец или мои намерения слишком явно отражаются на физиономии? — Демид, можно вас на минутку?
Смотрю на нее и к собственному неудовольствию понимаю, что внизу в области ширинки начинается нездоровая движуха. То есть, она здоровая, конечно, но объект выбран явно не тот. Больше я так не поведусь.
— У меня к твоему отцу важный разговор, Арина, — выбираю правильный тон, девчонка бледнеет, на щеках выступает яркий румянец.
— Да поговори ты с ребенком, Дема, — влезает Глеб, — а я пока вискарь выберу. Мне если честно тоже это вино как компот.
Тебя, блядь, забыли спросить! Разворачиваюсь к нему, но он уже выходит из гостиной. Арина подходит ближе, глазищи сверкают, губы дрожат.
Переплетаю на груди руки, жду. А сам непроизвольно любуюсь.
Красивая все-таки дочка у моего друга. У друга, Демид, ты для этой малышки всегда был дядей Демидом. И у тебя не должно на нее стоять.
Она еще и смотрит туда, зараза... Поднимаю глаза к потолку, в сторону, возвращаюсь к хорошенькому личику. И глазищам в пол-лица.
— Я слушаю.
— Демид... — она подходит вплотную, несмело прикасается к локтю. Стреляю взглядом, она как обжигается. Руку отдергивает, губу облизывает. Смотрю и сам себе не верю. С кем я связался, блядь, а? С кем я вообще связался? — Демид, я могу рассчитывать, что вы ничего не скажете папе? Про отель... — тут же поправляется.
Меня так бомбит, что даже не приходится ничего изображать.
— А то что? — выходит даже резче и грубее, чем хотелось. Ничего, переживет.
— А то я скажу... — хлоп-хлоп глазами. Ну на лоха же, на такого лоха, что мне даже неловко становится. Испанский стыд... Арина поднимает взгляд. — Скажу ему, что мы переспали.