Дивергенты боя - стр. 15
Стало отчётливо видно, что вольный город Новгород мог полагаться только на собственные военные силы. Княжеская дружина, стоявшая в Городище, имея в своем составе только три сотни хорошо обученных и снаряженных конных дружинников, значительной силы для большого ратного дела из себя не представляла, посему правильно, что вече скликают.
Из шкатулки достал свиток присланный купцом Онуфрием, исполнявшим наказ князя, быть глазами и ушами в землях мурманских. Получил сие послание в средине весны. Уже в который раз, опуская величавшие его самого словеса, вчитался в текст:
«…Жди князь, вскорости придоша свеи в силе великой и мурмане, а с ими сумь и емь в кораблих множество много. Воеводой у них, князь Ульф Фаси, аще королевский зять Биргер с пискупами своими, и сташа в Неве в устье Ижеры, хотяче всприяти Ладогу, просто же реку, и Новгород, и всю область новгородскую».
Призадумался. Попытался из посчитанного Удагой количества кораблей, определиться с численностью вражьего войска:
«Сорокавёсельные шнеки вмещают в себя до сотни воев. Скуты, те поменьше будут. От 20-ти до 50-ти в них, и это при полном вооружении…»
Ну, как-то так оно и быть должно. Гребцы составляют большую часть корабельных экипажей, но на берегу они становятся воинами. Рыцари и знать за весла в море не садятся. Их называют «живущими на штевне», то есть на носу корабля – их удел в походе ратный бой.
В ледунг призываются физически крепкие мужчины, способные носить «полное народное оружие». Каждый уходящий в поход имеет секиру или меч, кольчугу или панцирь, щит, шлем, боевой дальнобойный лук и полный колчан стрел числом в три дюжины. Сила немалая.
Решил:
«…Уж всяко не меньше пяти тысяч воинов приплыло».
От своего вывода настроение у Александра вконец испортилось. На душе тревога всколыхнулась. Его грызли сомнения. Нет, не страх перед неизвестностью, а напряжение перед выбором. Думал и решал, как правильно распределить силы и в каком месте ударить по противнику.
Вошедший в покои слуга оповестил:
– Княже, там посадник на сход приглашает.
– Иду.
Спустился с крыльца и сделал несколько шагов, когда встретился с архиепископом, тоже со свитой следовавшим к степени.
– Будь здрав, отче! – первым поприветствовал старика.
– Здравствуй князь. Придумал уже, как с нелёгкой годиной управиться?
– А есть выбор, не справиться с ней?
– Это да. Выбора у тебя действительно нет. Церковь за тебя, бояре – тоже. Простая чадь перед военной опасностью, с подачи купеческой верхушки, вокруг тебя сплотится. Куда денется? Идём, а то ведь звон вечевого колокола, небось уже всех собрал.
Между тем, широкой толпой со всех концов Господина Великого Новгорода к площади всё ещё стекались толпы людей. С оружием и без, богато и бедно одетые, старые и молодые, женщины и мужчины. Площадь заполнилась, яблоку негде упасть. Шум. Говор. Гвалт.
Александр Ярослвич встал на помосте. Высокий. Стройный. Румяное и молодое лицо, уже носило на себе лёгкую печать власти. Голубые глаза смотрели решительно. Одет в простую одежду под красным корзном, скреплённым металлическими бляхами на груди. С непокрытой шапкой русой головой. На ногах сапоги телячьей кожи. На боку в ножнах пристегнут длинный меч с перекрестием и полуторной рукоятью. За спиной и чуть в стороне, встали владыка – архиепископ Антоний в белом клобуке, и посадник с высоким, прямым жезлом, увенчанным навершием, символом боярской республики. Ещё дальше, широким полукругом – совет господ сгрудился – триста мужей в золотых поясах. По бокам подножья, закаленные в междоусобных схватках воины конной дружины князя. На каждом из них кольчуга и латы, сбоку пристегнут изогнутый или прямой меч. На голове сферической формы шлем с невысоким шишаком.