Дивергенты боя - стр. 17
Появление перед очами сына, Мишки, а за его спиной, ещё и Пахома, пестуна молодого боярича, встретил грозно:
– Явился? Где т-тя носит?
– Тут я, батя!
От наглой отповеди поднял бровь.
– У нас на рубежах война намечается. – С раздражением сказал. – Ты своими выходками и походами к девкам, до печёнок достал. Того и гляди, что кака из них в дом заявится и дитё в подоле принесёт. Срамота! Перед купеческими мужами стыдно. Значит так… Из похода вернёмся, оженю.
От таких слов Михалка в прострацию впал. Его прежняя, весёлая, и в чём-то даже размеренная жизнь, уходила в небытиё, как уходит земля из под ног во время землетрясения. Потеряно спросил:
– На ком?
– Да уж не на девке-чернавке. Найдётся девица. А сейчас… Городу послужить готов?..
Вопрос свой не просто ради красного словца задавал. Надо сказать, город при случае войны или конфликта с соседями, выставлял от себя ещё и воинскую силу – тысячу. По иному – вооруженный полк под командой тысяцкого. Эта тысяча делилась на сотни – военные части города. Каждая сотня со своим выборным сотским представляла особое общество, пользовавшееся известной долей самоуправления, имевшее свой сход, своё вече. В военное время это был рекрутский округ, в мирное – округ полицейский. С другой стороны, сотни складывались в более крупные союзы – концы. Боярин Аким, помимо своей купеческой ипостаси, и являлся одним из сотских.
– …Н-ну, чего молчишь, мнёшься?
А чего отвечать Миньке? Как ни как, при всей своей молодости и-и,.. чего уж там,.. дурости,.. Прости господи! …он пестуном своим, ещё и воином взрощен… Бати-то недосуг! …Особое место в обучении воспитанника, дядька отводил ратному делу. Пока научил владеть мечом, со щитом и без оного, в броне и без неё, пользоваться сулицей, луком, на коне скакать – годы прошли. За полтора десятка лет, из состояния игры, несмышлёныша превратил в искусного воя. Вот только опыта реальных боевых схваток у Михаила не имелось. Откуда им взяться, если маманька дальше городской черты дитятко не пускала? Как и во всяком искусстве: у одних к нему дар, другие – лишены оного. У Мишки помимо силы, действительно дар к воинской премудрости имеется, только ветер в голове гуляет. Пока что, дядька Пахом выбить его не смог.
– Чего молчишь, недоросль? – отец насупился, а мать понимая к чему муж сына склоняет, вздохнула.
Толчок в спину, полученный от старика Пахома, заставил встрепенуться.
– А я чё? Готов конешно.
– Вот и молодец. Князю нашему глаза и уши подле ворожъего войска потребовались. По жребию выбор на нашу сотню пришёлся. Вскорости на подворье десяток Данилы объявится, вот с ним и поедешь. Ваше дело у Невы с ижорцами Фильки Пелгуса встретиться. У князя сейчас двое из их веси обретаются, вот к месту и проводят. Пока новгородское войско поспешит к невским берегам кружным путем через Ладожскую крепость по Волхову, старейшина Филипп вместе со своими воинами-ижорянами и вашим десятком, понаблюдает за свеями. Ту местность и лесные тропы они, как свою деревню знают, а вы, нужные князю вести доставлять будете. Достоверная информация, в войне уже треть успешного дела. Понял ли меня?
– Всё понял! – радостно откликнулся Михаил.
– Иди тогда в бронь облачайся…
– Ой, дитятко!.. – боярыня попыталась завести грустную песню.
– Молчать! – осадил жену боярин. – Пахом, ты пока распорядись, чтоб лошадей оседлали. Одвуконь отправится.