Дилемма Золушки - стр. 13

Тема давних битв, начатая в театре, упорно сохраняла актуальность.

– Ты где и что делаешь? – спросила я, мысленно примерив на мужа конармейскую буденовку с красной звездой и решив, что этот винтажный головной убор ему к лицу.

Еще подумала, что если кто-то изобрел машину времени, то я тоже хочу ею попользоваться. Неплохо было бы сгонять в 2008 год и прикупить биткоинов на всю зарплату.

– Где я могу быть? Дома, конечно. Готовлю ужин. Сам! Кручу фарш для котлет на мясорубке, жарю картошку с луком, – объяснил Колян со смесью обиды и гордости в голосе.

– Огонь под сковородкой убавь, у тебя картошка во все стороны стреляет, – посоветовала я. – И ручку мясорубки крути плавно, без рывков, тогда она не будет грохотать и скрипеть.

– Да, мой командир! Так что, ты сказала, у вас там случилось?

– Герой праздника, старичок-бенефициант, погиб в процессе съемок.

– Какой ужас! – В смартфоне приглушенно громыхнуло, и треск со свистом прекратились. Очевидно, Колян проявил солдатскую смекалку – накрыл сковородку крышкой, и слышимость сразу улучшилась. – С другой стороны, разве не об этом мечтают все артисты? Умереть на сцене!

– Строго говоря, он умер не на сцене, а под ней, – уточнила я. – Упал в оркестровую яму и сломал себе шею.

– Значит, съемки закончились досрочно и ты скоро будешь дома?

– Наоборот. Я звоню предупредить тебя, что заночую либо у Марфиньки, либо у тетушки, если она придет в себя настолько, что можно будет увезти ее домой на Петроградку. Прямо сейчас старушка пьет, как воду, какую-то домашнюю настойку на спирту, о которой Марфинька сказала, что это превосходное успокаивающее средство.

Я выглянула в щелку между плотными шторами, которые задернула за собой, уединившись в эркере с окном для приватной телефонной беседы, оценила диспозицию в гостиной и добавила:

– Они обе ее пьют. Точнее, уже допивают.

– Я понял, держитесь там. Мне пора жарить котлеты, у меня на второй сковородке уже масло плюется, как верблюд, – скороговоркой выдал муж и отключился.

Вот же черствый человек! Вопрос, о ком заботиться – о ближнем или о котлетах, – для него даже не стоит!

Я сунула смартфон в карман, вернулась в общее пространство гостиной и нарочито бодро объявила:

– Ну вот, мужа я предупредила, остаюсь с вами на ночь, будет у нас что-то вроде пижамной вечеринки!

– Настоечки? – Тетушка приподняла бутыль и вяло поболтала ею в воздухе.

– Разве что глоточек. А потом чайку попьем. – Я глянула на старинные напольные часы в лакированном краснодеревянном корпусе. – Через сорок минут в итальянской кондитерской на той стороне канала начнется счастливый час с тридцатипроцентной скидкой, я сбегаю и куплю чего-нибудь вкусненького.

– Не надо бегать, нам все доставят, я уже сделала заказ по телефону. – В гостиную вошла Ирка и плотно прикрыла за собой двустворчатые двери. – Фух, наконец-то башибузуки уснули! Я уж думала, они никогда не угомонятся.

– Еще бы, такое потрясение, – уныло кивнула Марфинька и длинно всхлипнула.

Все посмотрели на нее. Заметив это, старая актриса моментально выпрямила спину и с блеском отыграла короткий мимический этюд «Безмолвная скорбь».

Мне, однако, хотелось обсудить трагическое происшествие. А главное – понять, почему дамы так сильно расстроились. Для всех нас, кроме разве что Марфиньки, Борис Барабасов был человеком чужим, и всеобщее потрясение представлялось мне не вполне обоснованным. Особенно удивляла реакция тетушки – стальной леди фасона Маргарет Тэтчер.