День начинается - стр. 43
– Приречье не тронь! За Приречье буду отвечать я и другого за себя не поставлю.
– Эге ж, – согласился Феофан.
– Не тебе, а коллективу придется отвечать, – поправил Пантелей. – Или ты думаешь поднять Приречье своим плечом? Там будут работать тысячи, а не ты! Или для тебя других нет? Все в тебе и во всем ты!
Григорий ходил по комнате мелкими осторожными шажками, и то, что Пантелей высказывал ему какую-то долю правды, теперь злило его, и он не мог придумать, как ответить на слова Пантелея.
– Ты только и запомнил Белогорье, – буркнул Григорий, не находя других, более убедительных слов.
– С Белогорья ты и зазнался. Ты ведь не Рдищев, а лезешь в Рдищевы!
– Что ты мне навязываешь Рдищева? – Григорий рассердился; глаза его сузились. – Рдищев, Рдищев!.. Нет, с тобой решительно невозможно разговаривать.
Григорий был недоволен тем, что Пантелей употребил неуместное сравнение с Рдищевым. История с Рдищевым была такова.
В 1915 году, в мае, двадцатилетний Пантелей был арестован на прииске Ольховка за участие в рабочей революционной сходке и доставлен по этапу в Минусинск. Полицмейстер Рдищев, допрашивая Пантелея, тяжелым ударом свинцовой руки выбил ему передние зубы и в припадке бешенства высказал арестованному всю свою ненависть к рабочим. «Кто ты, чужня?! – рычал Рдищев. – Сапог! Дырявый горшок! Кто, ты, камбала морская? Куда, в какую революцию ты лезешь, чужня! Кто ты, кобура без застежки! Я тебя спрашиваю, знаешь ли ты, кто ты таков, а? Говори, кто ты! – Рдищев славился изумительной способностью строить такие нелепые фразы, от которых даже сам хохотал до колик. – Куда ты лезешь, а? Ре-еволюционер! И он туда же лезет в личности, камбала морская! Да знаешь ли ты, камбала, что такое геральдический герб личности? Личность – это я! Я – Рдищев! Я! А ты – камбала! Вас, таких, как ты, неисчислимое множество. От Лифляндии до Ирландии и от Ирландии до Камчатки! И все вы, вы, как камбала в море, когда она идет косяком. Ты знаешь, что такое косяк камбалы или селедки? Не знаешь? Это вы и есть, р-рабочие! Ишь ты, ре-еволюционер! Да я таких в пыль, в порошок, в ничто превращаю одним ударом. Я – Рдищев! А ты – чужня! И я спрашиваю тебя, безликое творение господа бога, куда ты, камбала, лезешь, а?! Да я тебя сию минуту в пыль, в порошок, в ничто превращу! Одним ударом!»
Собственноручно Рдищев выпорол Пантелея и даже, производя экзекуцию, продолжал читать Пантелею мораль о том, что такое личность Рдищева с геральдическим гербом и как впредь должен понимать себя Пантелей Муравьев. С той поры Пантелей возненавидел даже самые разговоры о личности. И если только начинался такой разговор, он, припоминая Рдищева, багровел от возмущения. А вместе с тем Пантелей был человеком известным. Его знали как знатного мастера глубинного бурения. Дважды он был награжден орденами. Но Пантелей почти никогда не употреблял в деловых разговорах слово «я», а всегда говорил «мы». Именно на этой почве между Пантелеем и Григорием были постоянные столкновения.
– И что ты мне суешь Рдищева? – спросил Григорий, косясь одним глазом на Пантелея. – Что бы я ни сказал, ты тут же свернешь на Рдищева. Нет, нет, с тобой не столковаться! Ты же признаешь личность в коллективе, а разве я отрицаю? И если я хочу сильнее, чем другие, вижу дальше, чем другие, ты говоришь: Рдищев. Значит, лучше ничего не желать, ничего не хотеть, а работать только потому, что состоишь в должности. Я так работать не хочу и не умею. Я хочу думать, желать, видеть, творить и, если хочешь, – дерзать и рисковать. Дерзать и рисковать. И пусть у меня будут ошибки, но меня никто не упрекнет в медвежьей спячке. А ты говоришь о спячке. Не иметь инициативы, не желать, не дерзать. Какая-то обозная философия!.. Философия твоего уважаемого Матвея Пантелеймоновича.