День начинается - стр. 41
Три дня назад Катерина в крайкоме комсомола случайно встретилась с незнакомкой из Ленинграда. Ленинградка сидела в кабинете первого секретаря Николая Михайлова и показывала свои зарисовки. Катерина ее не узнала и стала смотреть на рисунки.
– Да у вас все зарисовки фронтовые, – сказала Катерина, рассматривая этюд, изображающий солдат у противотанковой пушки. – Интересно!.. Очень интересные зарисовки! И вот этот солдат с сержантом, как живые, стоят у пушки. Чтобы так рисовать – надо знать жизнь! Очень хорошо, правда, товарищ Михайлов? Да?
– Ну конечно! – ответил Михайлов. – В том-то и дело, что у товарища Чадаевой война не просто вымысел, а война как она есть в натуре. И знаете, Катерина Андреевна, Чадаева для нас будет писать картину «Лейтенант флота». Пожалуйста, покажите нам эскизы картины.
И вот тут-то Катерина узнала ее. За спиной Чадаевой, на стуле, висела армейская шинель из грубого солдатского сукна. Катерина так посмотрела на эту шинель, а потом в лицо Юлии, что та, подняв брови, недоуменно улыбнулась.
– Вы удивляетесь, что у меня солдатская шинель? – спросила она, доверчиво взглянув Катерине в лицо. – Пока я ничего другого не имею. Только эту шинель. Да еще есть у меня летнее пальто. Но я его выстирала, и оно еще не просохло. Так мне пришлось выехать из Ленинграда. Дом, в котором я жила, сгорел, и я осталась в летнем пальто. Да все это пустяки! Не все ли равно, в шинели я или в манто? – И она снова дружески улыбнулась.
– Ах, да все это дело наживное! – отмахнулся Михайлов и стал показывать Катерине эскиз «Лейтенанта флота». Катерина насупилась и мельком взглянула на эскиз.
– А вы уверены, что тут живет правда? – вдруг сказала она и жестом указала на зарисовки Чадаевой, лежащие грудой на столе Михайлова.
– Правда? А как вы понимаете правду? – спросила Чадаева, повернувшись к Катерине. – Тут то, что я видела и пережила в Ленинграде. И не только то, что я видела, но и то, что перечувствовала за время блокады. В зарисовках мои мысли о войне, мои идеи. Ведь картины художников – не абстрактная правда. Совсем нет! Картина художника – это его мысль, мечта! Изображая человека, художник, в сущности, выражает свои мысли об этом человеке.
– Ну, это мне совсем не интересно, – сказала Катерина. – Да и кому интересно знать ваши мысли и идеи? Я хочу видеть в картине то, что мне нравится, а не то, что вы мне стараетесь внушить! Зачем мне ваши мысли? У меня своих достаточно. Значит, тут правды нет!.. Вы, может быть, смотрели на войну из бомбоубежища, а я хочу видеть ее глазами тех, кто стоял на передовой!
Все это Катерина высказала залпом. Михайлов в недоумении пожал плечами.
– Я смотрела на войну не из бомбоубежища, – взволнованно, но тихо ответила Чадаева. – А впрочем, не все ли равно, как я ее видела, важно то, что вы, товарищ, высказали неправильные мысли. Художник потому и художник, что он не фотограф, а творец. А вы как раз требуете обратного! Вы признаете фотографию, а не искусство! Но фотография не даст вам того, что даст картина художника. Что бы дала вам фотография, изображающая, как Иван Грозный убивает сына? Она вызвала бы у вас чувство отвращения. И только! А картина Репина – поэма, потрясающая поэма, которую читают как волнующую историю. Заимствуя у природы образы для своих картин, художник не копирует их, а сознательно видоизменяет, как подсказывает ему замысел и его идеи.