Давно и правда - стр. 8

Арсений выглянул из окна. По дорожке от проходной и правда шагал Арнольд.

– Подкатывает к тебе? – безразлично поинтересовался он, вертя в руках следующую карту.

– С чего ты взял?

– С того, что здесь сложно найти парня, который бы к тебе не подкатывал.

– Что правда, то правда, – согласилась Вика. – И, знаешь, очень удобно, что мы с тобой то и дело мелькаем вместе. Я думаю, из-за этого они скоро перестанут.

Арсений ждал, что она скажет что-то более конкретное, но Вика не стала развивать тему. Вытянула из его пальцев карточку и прочла:

– Что бы ты хотел уметь, но не умеешь?

Прозвенел звонок. Он дёрнулся и разлил кофе. Резко произнёс, соскакивая с подоконника и ища салфетку:

– Терпеть. Пойдём. Не хочу опаздывать. Потом доиграем.

Остерманы

Институт, парк, коридоры, общие знакомые, случайные встречи. К концу осени за глаза их начали звать «Остерманы», и Вика явно злилась, но Арсения это лишь забавляло: он знал, что нет никаких Остерманов, есть Виктория Остер и Арсений Щуман, и как бы ему ни хотелось – это всего лишь картинка. Вика была рядом, и Вика была на безжалостно-выверенном расстоянии. А ему хотелось принадлежности, хотелось быть с кем-то и хотелось просто тепла после долгих тоскливых лет болезни и отчуждения матери. И он чувствовал всё это рядом с Викой. Хотелось ли ему большего? Конечно, да. Но он слишком боялся разрушить то, что получил, и жёстко удерживал себя от любого форсирования событий.

– А ты не соврал насчёт терпения, – сказала Вика однажды, когда они длинными неотапливаемыми переходами шагали в библиотеку.

– Я думал, в этом и суть той игры. Не врать и не пропускать вопросы.

– Очень по-имперски, – согласилась она, беря его под руку и резко меняя тему: – Пойдём вечером в студенческий театр? Сегодня премьера.

– Что показывают? – спросил он, делая вид, что нисколько не удивлён.

– «Полуникому-не-видно», – ответила Вика так же нейтрально, будто приглашал его каждые выходные.

– Интригует.

Арсений хотел наврать отцу, хотел отговориться подготовкой к зачётам или тем, что придётся порыться в библиотеке, поискать судебные прецеденты для курсовой, но сказал прямо, сам удивив себя:

– Иду в театр с девушкой, буду поздно. Маму предупреди, чтобы не волновалась.

Он не слишком помнил, что ответил отец и что показывали на сцене. Места были только в последнем ряду, Вика уверенно направилась к двум свободным возле колонны, и он слегка оробел, смутно припомнив, что значат эти места. Но ничего не случилось, тьма и уединение не помогли, Вика предложила только:

– Слушай. А давай тоже пойдём?

– Куда? – не понял он.

Она не ответила, захваченная спектаклем. Сидела, поглаживая ободранный подлокотник, щурилась, подавшись вперёд. Почему она была с ним?.. А всюду вокруг поблёскивали чужие любопытные взгляды, и с ним здоровались во время антракта, поздравляли с проектом по колониальной политике, хлопали по плечу, вспоминая реформу прозрачности распределения стипендий, которую он предложил студсовету; Арсений слышал, как её обсуждали сидящие впереди старшекурсники.

После спектакля Вика придержала его за локоть, шепнула, незаметно указав подбородком на парня в соседнем ряду:

– Узнал? Председатель Совета обучающихся.

Они были знакомы, но со спины Арсений не узнал.

– Назвал тебя вчера непоколебимым, холодным и справедливым.